Уйти, чтобы не вернуться

Подаренный Еремеем ушкуй мы перегнали в соседнюю корабельную мастерскую уже к полудню следующего дня. К удивлению приказчика Еремея, я выбрал не морской ушкуй, у которого на носу и корме имелись отсеки, закрытые палубой, а речной вариант этого корабля, который палубы не имел и являлся просто большой лодкой. Приказчик наверняка мысленно покрутил пальцем у виска, узнав о моем выборе, но возражать не стал, ибо хозяин барин.

Мой выбор выглядел весьма странно, но был сделан обдуманно, потому что доработать под наши задачи речной ушкуй проще. Я решил не плыть в Любек на стандартном ушкуе, для управления которым требовалась команда из двадцати гребцов, а двинуть технический прогресс к невиданным высотам двадцать первого века. Построить новый корабль за оставшееся до похода время было невозможно, поэтому я надумал соорудить тримаран с парусным вооружением шлюпа по образцу полинезийского. Метровую копию подобного корабля мне доводилось строить в судомодельном кружке, и я даже занял с ним третье место на областном конкурсе судомоделистов.

Хозяин корабельной верфи Василий Плотник, у которого я закупал отходы древесины для производства колес, уже был привычен к моим чудачествам, которые на деле приносили ему неплохую прибыль, поэтому отнесся к заказу со всем вниманием. Василий, несмотря на свой непростой характер, оказался технически подкованным мастером и быстро въехал в смысл моей задумки, хотя и отнесся к ней с большим скепсисом. После уточнения основных нюансов заказа мы ударили по рукам, и я внес треть суммы от стоимости работ для закупки материалов.

Это сейчас народ полдня пьет, полдня похмеляется и только потом начинает работать, а в пятнадцатом веке работа начиналась с рассветом, а заканчивалась с темнотой. Правда, перерыв на обед длится около двух с половиной часов, но таков был распорядок рабочего дня в те годы. Я не стал устраивать революцию в этом вопросе и пахал как проклятый с утра до ночи, изобретая «вундервафлю» по образу и подобию огнемета «шмель». Конечно, за основу был взят основной принцип, который мне был хорошо известен, а воплотить техническую задумку в реалиях пятнадцатого века еще только предстояло.

На этот раз работал не в одиночку, как в Верее, а вместе с творческим коллективом из пятерых наиболее толковых подмастерьев, способных изготовить на токарных станках детали по эскизу с размерами или точную копию по деревянному образцу. Кузнечные работы по металлу в основном выполняли новгородские мастера, а я только дорабатывал заготовки. К счастью, непреодолимых препятствий не возникло, и мне удавалось решать возникавшие проблемы, опираясь на возможности новгородской промышленности.

Это двадцать первый век — век мерчендайзеров (в простонародье грузчиков) с дипломами о высшем образовании, которые трем свиньям щей не разольют, а в пятнадцатом веке народ рукастый и прекрасно знает, за какой конец держать топор или молот. Избу-пятистенку артель из пяти плотников ставит «под ключ» всего за сутки, а отковать три сотни гвоздей для кузнеца плевая работа.

Как ни странно, справился я со сложной технической задачей весьма успешно. Первым делом мы с Сиротой опытным путем определили навеску пороха в разгонном блоке. Выточить три массово-весовых макета гранаты из деревянного полена, повторяющих своими размерами будущую гранату, несложно, и с этой задачей справились мои подмастерья. Пока токари вытачивали по моим эскизам деревянные детали будущих гранат и контейнера гранатомета, я занимался обработкой на токарном станке металлического корпуса разгонного блока, реперов и цанговых заглушек на переднее сопло блока. Памятуя о том, что черный порох горит медленно, мы изготовили ствол пускового контейнера длиной в полтора метра, решив, что отрезать лишнее будет нетрудно.

На изготовление трех комплектов разгонных блоков с начинкой ушла ровно неделя, а затем начались натурные испытания. Как ни странно, но сделанная фактически на коленке «вундервафля» с самого начала исправно работала, а для определения навески пороха в разгонном блоке потребовалось всего три выстрела болванкой по песчаному обрыву на противоположном берегу Волхова.

Разгонные блоки изначально были спроектированы как переснаряжаемые, поэтому после выстрела они вылетали из тыльной части гранатомета, где их ловила рыбачья сеть. Затем отработанный блок остывал, его переснаряжали, и испытания продолжались. Все основные параметры гранатомета удалось определить за два дня натурных испытаний, а затем началось серийное производство боеприпасов.