Уйти, чтобы остаться

Савицкий решительно поднялся и босиком, на цыпочках, торопливо подошел к шкафу. Стянул с вешалки брюки. Надел. «Нелепо. В брюках и ночной рубашке». Нашел какую-то сорочку, надел… «Вот и у меня зять появился. Дождался».

Звонок повторился.

— Минуточку! — крикнул Савицкий. Он растерянно оглядел комнату. Где-то домашние туфли. Черт! Вечная история. Когда спешишь — всегда так. Наконец он нашел туфли и, приглаживая на ходу волосы, шагнул к двери…

…В дверях стоял Киреев. Чуть поодаль, облокотившись о перила, — Вадим. Он смотрел вниз, в лестничный проем.

Савицкий ухватился за угол шкафа. Надо собраться. По возможности спокойней. Он напрягся, желая подавить торопливые удары сердца.

— Странно… Когда я готовлюсь к чему-нибудь хорошему, на пороге возникаете вы. — Савицкий сделал шаг в сторону.

Киреев молча прошел в глубь комнаты. Следом как-то боком продвинулся Вадим.

Сняли пальто.

Новый синий костюм придавал полной фигуре Киреева элегантность. Киреев был смущен не меньше Савицкого и не скрывал этого.

Он, не торопясь, обошел стеллажи, заставленные старинными морскими инструментами. Словно экскурсант. Чуть задержался у бумеранга… Вадим подошел к полке, взял короткую подзорную трубу и принялся ее рассматривать.

Савицкий сел на кровать.

— Как себя чувствуешь, Валя? — произнес Киреев, не оборачиваясь.

— Твоими молитвами.

— Значит, гореть тебе на костре.

— Мне не привыкать, — Савицкий поправил складки одеяла.

Киреев обернулся:

— Сегодня я ознакомился с твоей диссертацией, Валя.

— Бывшей, — поправил Савицкий.

— По твоей милости. И только по твоей милости… Однако я пришел, чтобы найти выход из дурацкого положения, в которое ты поставил и себя и меня.

— Выход? — Савицкий удивленно взглянул на Киреева. — Работа напечатана. Проблема решена. Вы — первопроходец.

— Я ни в чем не виноват. Я хотел тебе помочь от всего сердца. Ты же подсунул мне записки сумасшедшего, где сам черт ногу сломит. Я не святой. Я не мог знать, что свою настоящую работу ты делаешь неизвестно где, — сорвался Киреев. Он полез в карман. Вероятно, за сигаретами.

— Но ты же не сломал ногу. Значит, в черновиках было рациональное зерно, — с каким-то детским удовлетворением в голосе произнес Савицкий.

— Да. Было. Я оттолкнулся от черновиков, от этой абракадабры. Но моя работа — это моя работа. Она принадлежит только мне…

— И моя. Моя тоже принадлежит тебе, — перебил Савицкий. Он не спускал глаз с Киреева. Лицо его раскраснелось, переплетенные пальцы рук были крепко сжаты…

— Теперь — да! Но не по моей вине. С такими темами не медлят в наше время. В «Грин-бенк» работы по гидроксилу…

— Ах, вы патриот! Что ж, игра в патриотизм — мощный козырь. Тут не подкопаться. Ты это усвоил крепко, — Савицкий хлопнул себя по коленям.

— Игра в патриотизм? Это нечестно, Валя… Это смысл всей жизни…

— Знаю, знаю, — рассмеялся Савицкий. — Старая песня… А где люди, Петя?

— Люди все оценят, — оборвал Киреев.

— А коль станет так, что некому будет оценивать?.. Не будет людей. Исчезнут. Останется лишь голая идея.

Вадим заглянул в подзорную трубу со стороны объектива. Все казалось очень удаленным. Маленькая игрушечная дверь, маленькое окошко. Кроватка. На ней маленький Савицкий, чем-то похожий на весельчака Семенова, артикул пятьсот четыре. Запомнил же… Вот и Киреев. Он похож на гномика. Короткие ножки и широкое туловище. Смешно. Аттракцион…

Вадим оставил трубу и сел на табурет.

— Повторяю, я пришел, чтобы найти выход из того, что произошло, — негромко и твердо проговорил Киреев.

— Какой же ты предлагаешь выход? — Савицкий обхватил руками колени и с любопытством посмотрел на Киреева.

Тот встал, подошел к кровати и накрыл ладонью блестящий шар, который торчал на спинке кровати. Постоял.

— Тебе надо защитить диссертацию, Валя.

В комнате стало тихо. Ветер швырнул в стекло ком снега, сорванный с карниза.

— Какую диссертацию? — Савицкий поднялся и отошел ко второй спинке.

Кровать между ними — словно барьер.

— По гидроксилу. И как можно быстрей.

— Но напечатана ваша статья, — проговорил Вадим.

— Да. Приоритет, к сожалению, потерян. Но диссертация может явиться дальнейшей разработкой темы. Придется Савицкому идти на жертвы.

— Кто же будет оппонентом? — нетерпеливо проговорил Вадим.

— Я согласен быть оппонентом. Ирония судьбы сделала меня единственным сейчас авторитетом в этой области, — усмехнулся Киреев… Теперь он казался спокойным, как человек, решивший сложную проблему. И, вероятно, наиболее удачным образом.

Савицкий продолжал оставаться на месте.

— Что вы скажете? — спросил он Вадима, не оборачиваясь, лишь чуть скосив глаза.

Вадим достал сигареты. Закурил. Казалось, он не слышал вопроса…

— Мне это не нравится, — наконец произнес Вадим.

Савицкий шумно вздохнул. Отошел от кровати.

— Это все, что я могу сделать, — сухо произнес Киреев. Он вынул из портфеля диссертацию и положил на стол…

— Благодарю вас, — чуть чопорно ответил Савицкий. — Итак, я должен стать компилятором собственной гипотезы, защищать тему, ссылаясь на вас как на первопроходца. И считать вас своим оппонентом…

— Другого выхода нет, — подтвердил Киреев, не меняя тона.