Уйти и не вернуться

— Да, так будет правильно. Можете даже оставить ему необходимые лекарства, — согласился генерал.

Рахимов вытащил нож, наклоняясь над раненым Ташмухаммедовым. Одежду, которую невозможно было снять, он просто разрезал на куски. Падерина деликатно отошла в сторону. Чон Дин и Семенов помогали подполковнику одевать своего товарища.

Вскоре Абдулло уже был одет в серую мешковатую одежду, характерную для северных пуштунов.

Перед расставанием генерал наклонился к раненому.

— Удачи тебе, Абдулло. И выкинь из головы все глупости. Все будет хорошо. А я тебя не забуду, обещаю.

— Я знаю, — серьезно ответил майор. — Спасибо за доверие.

— Береги ногу.

Группа вышла, когда солнце уже полностью поднялось над горизонтом.

Асанов долго смотрел им вслед. Их было пятеро, по странному совпадению именно пятеро. Столько ребят он привез с собой в Афганистан в разные годы. Без него их было пятеро. Пять офицеров военной разведки, пришедших с ним в эту чужую страну. Воспоминания о каждом из них отдавались больно, словно были частью вины самого Акбара Асанова, прошедшего вместе с ними весь ад войны.

ЧАСТЬ II «и…»

«И они не вернулись из боя…»

I

Ждать было мучительно трудно. Хорошо еще, что можно было занять себя сборкой парашютов, рассыпанных по всей поляне. Когда пошел четвертый час, к дежурившему Борзунову присоединились все трое — Асанов, Падерина, Елагин.

Но на дороге никого не было видно. Асанов в который раз спрашивал себя, верно ли он поступил, отправив столько людей с раненым Ташмухаммедовым?

Он старался не смотреть на Падерину, но все время замечал ее озабоченное лицо, словно служившее напоминанием о его собственном просчете.

— Кажется кто-то идет, — негромко произнес Борзунов, всматриваясь вдаль, — нет, показалось, — разочарованно произнес он, — просто пыль на дороге.

— Что будем делать, если они задержатся? — впервые спросила Падерина.

— Это была ваша идея отправить раненого майора, — напомнил Асанов, стараясь сдерживаться.

— Верно, — спокойно подтвердила подполковник, — просто я давно знаю Абдулло. Он скорее покончит с собой, чем разрешит вызвать вертолеты, срывая всю операцию. Такой он человек. Вы даже не представляете, как он был близок к самоубийству.

Асанов поморщился.

— Играем в героев, — зло произнес он, — а время идет. Сидим уже четвертый час. Если они застрянут в деревне, тогда все, конец всему нашему путешествию.

— Не застрянут, — почему-то ее спокойствие более всего действовало на нервы, словно по самой природе своей она должна была беспокоиться первой.

— Может, я схожу на разведку, — предложил Елагин.

— Отставить, — строго приказал Асанов, — нас итак слишком мало. Будем ждать.

— А если ребята не вернутся? — не унимался Елагин.

— Через час решим. Если они не вернутся, пойдем мы двое — я и подполковник. Мы хоть знаем местные языки. Вы останетесь здесь. За старшего капитан Борзунов.

Тот кивнул головой, даже не оборачиваясь.

Он по-прежнему смотрел на дорогу.

— Может я сожгу вещи, Абдулло? — предложил Елагин.

— Не стоит. Придется нести с собой. Выбросим в горах. Здесь дым может быть виден издали. А закапывать тоже нельзя. У местных охотников очень хорошие собаки, могут обнаружить, — ответила вместо Асанова Падерина.

Генерал впервые усмехнулся.

— Как вас по отчеству? — спросил он у Падериной.

— Савельевна. Это так обязательно обращаться по отчеству?

— Екатерина Савельевна, у вас довольно обширные знания по этой стране.

— Спасибо. Просто я много раз бывала в Афганистане. Здесь погиб мой брат.

— Когда он погиб?

— В восемьдесят седьмом, в Джелалабаде. Майор Падерин взорвался вместе со своим штурмовиком, может, слышали?

— Нет, не слышал.

— С тех пор я люблю и ненавижу эту страну, как воспоминание о моей боли.

— А почему любите?

— Красиво, — она вдруг улыбнулась, — изумительная страна. Я ведь ходила под паранджой. Люди добрые, отзывчивые, благородные, честные, смелые. Готовы поделиться последним куском хлеба. За исключением откровенных бандитских отрядов, они даже наших пленных не трогали, старались обратить их в мусульманскую веру.

— Знаю, — кивнул Асанов, — у меня попал в плен товарищ.

— Стал мусульманином?

— Почти, — он не стал больше говорить, а она не спросила.

— Идут, — негромко произнес Борзунов.

— Сколько их? — быстро спросил Асанов, вскакивая на ноги.

— Четверо. Возвращаются все.

Через минуту они уже видели одетых в маскировочные костюмы Семенова и Машкова и идущих между ними двух «киргизов» — Рахимова и Чон Дина.

— Слава Богу, — с чувством сказала Падерина, — я боялась худшего.

— Выступаем через полчаса после их возвращения, — распорядился Асанов, — Борзунов и Елагин, готовьте грузы! Падериной осмотреть место приземления.

Через десять минут Рахимов и его группа подошли наконец совсем близко.

— Как дела? — крикнул Асанов, еще когда ребята были в пятидесяти метрах. Правда, крикнул он на всякий случай на фарси.