Уйти и не вернуться

На огневой линии стояли Борзунов и Машков. Первый отстрелялся почти идеально, как снайпер, результаты второго были значительно хуже.

– Второму номеру, – недовольно сказал в микрофон генерал Асанов на весь полигон. – Повторите все заново. Очень низкий результат.

Машков, ничем не выдав своего огорчения, вернулся на огневой рубеж.

– Разве? – удивился Затонский, посмотрев в бинокль. – По-моему, совсем неплохие результаты.

– Для офицера, сидящего в штабе, – да. А он пойдет с нами в поход. Там от одного сантиметра зависит жизнь всей группы. Если не уберет врага первым выстрелом, тот успеет выстрелить в ответ, и тогда – все. В лучшем случае будет труп.

– Почему в лучшем? – не понял Затонский.

– В худшем будет раненый, которого придется тащить на себе, – пояснил Асанов.

– У вас своя специфика, – признался Затонский. – Наши люди все-таки меньше работают с оружием. Для наших применение оружия – это почти провал. Больше ориентируемся на интеллект.

– Только не в Афганистане, – возразил Асанов. – Там уже шестнадцать лет идет война. Выросло целое поколение, привыкшее к грохоту снарядов. Многие дети не умеют читать, но знают, как собрать автомат.

– Я помню, – кивнул Затонский, – но все равно наши люди имеют несколько другую специфику.

Асанов промолчал. На огневую позицию вышли одетые в маскировочные халаты двое сотрудников Затонского.

У женщины были собраны волосы под беретом. Они начали стрельбу.

Все трое внимательно следили за результатами офицеров СВР. Падерина стреляла блестяще – как лучшие курсанты Асанова. Он долго смотрел на результаты, затем опустил бинокль.

– Вот видите, генерал, вы напрасно обижаете своих людей. Стрелять они умеют.

– Я не говорил, что они не умеют, – отозвался польщенный Затонский, – я говорил, что им нужно пользоваться оружием как можно реже.

На позицию вернулся Машков. Он был вместе с Чутовым.

На этот раз Машков стрелял намного лучше. А Чутов дважды умудрился вообще промазать.

– Первый номер, – рявкнул в микрофон разгневанный Акбар, – срочно ко мне. Второй номер – неплохо.

– Что с ним случилось? – спросил раздосадованный Орлов. Ему тоже было неприятно видеть, как плохо стреляет офицер ГРУ.

– Не знаю. Он сегодня словно не в себе. Таких результатов у него никогда не было. Вчера проходили дважды зону. Все было нормально, – ответил Асанов. – Может, устал? Переутомился?

В комнату наблюдателей вошел Чутов:

– Прибыл по вашему указанию, – на полигоне ГРУ не принято было представляться или говорить свое воинское звание.

– Что с вами случилось? – обратился к Чутову на «вы» генерал Асанов.

Старший лейтенант понял, что генерал рассержен.

– Простите, товарищ начальник курсов, – пробормотал он устало.

– Что случилось? – переспросил Асанов.

Чутов молчал.

– Можете говорить в присутствии этих товарищей, – показав на Орлова и Затонского, разрешил Асанов.

Старший лейтенант по-прежнему молчал. Только старался не смотреть своими опухшими покрасневшими глазами в лицо генералу.

– Руки, – крикнул вдруг Орлов, – покажите руки!

Чутов, недоумевая, поднял чуть трясущиеся руки.

– Все ясно: пил, мерзавец! – загрохотал Орлов. – Пойдешь под трибунал, мать твою! И это лучший офицер! Таких людей, Акбар, ты еще можешь рекомендовать?

Асанов молча смотрел на Чутова.

– В чем дело? – мягко спросил он.

Старший лейтенант молча закусил губы. Его немного трясло, словно в лихорадке.

– Вы больны? – спросил Асанов.

– Нет, – вытянулся Чутов. – Разрешите повторить стрельбу.

– Не разрешаю. Идите в свою комнату. Потом поговорим. – Чутов не успел выйти, как в комнату вошел майор Машков.

– Разрешите?

– В чем дело? – Асанову начали надоедать сегодняшние сюрпризы его сотрудников.

– Разрешите поговорить с вами лично, – попросил Машков.

– Говорите здесь, – все-таки Асанов разозлился.

– Товарищ генерал! Прошу предоставить старшему лейтенанту Чутову недельный отпуск.

– Что? – не выдержал Орлов. – Еще адвокатов нам не хватало. Развели бардак, понимаешь.

– Говорите, – Асанов уже понял, что случилось нечто серьезное.

– Сегодня ночью у старшего лейтенанта Чутова умерла жена в больнице, во время операции. Двое детей остались дома одни. Их взяла соседка, Акбар Алиевич, – очень тихо сказал Машков.

В комнате наступило молчание.

Орлов крякнул от неожиданности.

– Почему вы сразу не рассказали? – покачал головой Асанов.

– Я подал рапорт, товарищ генерал. Он у вас в кабинете, – ответил Чутов.

– Недели не хватит, – вздохнул Асанов, – даю вам один месяц. У вас есть кому оставить детей?

– Нет, товарищ генерал. Мы с женой – детдомовские, – немного виновато ответил Чутов. – Наверное, подам рапорт об увольнении.

– Идите, Чутов, – отпустил его генерал. – Машков, вы останьтесь.

– Стойте, – приказал Орлов и, помолчав, негромко попросил: – Извините меня, старший лейтенант, я не знал.

Чутов кивнул головой.

Когда за ним закрылась дверь, Орлов с досады ударил кулаком по столу.

– Вот парень – кремень. И ведь не говорил ничего.

– Машков, нужно помочь ему, – предложил генерал, – по нашему обычаю.

– Взять вещмешок? – спросил Машков.

– Да.