Уйти, не оставив следов

– В поезде работал профессионал очень высокого уровня. Чудесно, если у него были к ребяткам свои претензии и наши пути пересеклись случайно. А если нет? Если профи тоже охотится за твоим раритетом и просто устранил конкурентов?

– Думаешь, такое возможно?

– Совпадения – это рука провидения, своего рода божий промысел. Чудеса случаются, но гораздо реже, чем принято считать. Я так вообще не верю в подобное. Так что расслабляться рано, противник у нас серьезный, и может быть, даже не один.

– Женечка, это ужасно, – приуныла подружка.

– Ну почему? Вспомни стратегические приемы. Пока конкуренты сражаются друг с другом, мы проведем расследование, все выясним…

– И добьем ослабленного схваткой победителя?

– Ну, если понадобится. – Я пожала плечами, хитро улыбнулась. – По крайней мере, приобретем фору, которой были лишены на старте. На сегодняшний день наши противники информированы гораздо лучше нас.

* * *

Павел Петрович Морозов проживал в Таможенном переулке, рядом с Университетской набережной. Приближалось время встречи, и мы отправились туда на такси. Дорогой, как и во время прогулки, я все время проверялась на предмет слежки, но скорее по привычке, не испытывая особых опасений. Если заинтересованные лица и найдут нас, то точно не сегодня.

С Морозовым я была знакома несколько лет и периодически обращалась за консультациями. Павел Петрович много пережил, имел богатый жизненный опыт и был очень интересным собеседником. До пенсии он служил искусствоведом в одном из музеев, которыми так изобилует Санкт-Петербург. Семьи коллекционер не имел, проводил дни в одиночестве и, подозреваю, отчаянно скучал, так как по привычке всех коллекционеров не пускал в свой дом людей посторонних, а при затворническом образе жизни можно и всех знакомых растерять. Встретил он нас очень радушно. Накрыл в гостиной стол, приготовил чай с баранками, вареньем, печеньем и прочей снедью.

– Хорошо, что мы торт захватили, – шепнула мне Оля, – ты как в воду глядела, когда говорила про королевский прием.

– Женечка, не представляете, как я рад вас видеть! Вот уважили старика! Не поверите, друзья потихоньку уходят в мир иной, скоро будет совсем не с кем даже словом перемолвиться. Что же это я, – сам себя перебил Павел Петрович, – болтаю без умолку. Проходите к столу, буду вас чайком потчевать, и, Женечка, с барышней меня познакомьте.

– Это моя близкая подруга, Ольга Ландри.

– Очень приятно, очень. А я Павел Петрович Морозов, но видимо, Женечка вам говорила. Знаете, Оленька, – продолжал болтать старик, ловко разрезая, раскладывая по блюдцам торт, разливая чай по чашкам саксонского фарфора, – наша Евгения получила неординарное, весьма занятное для барышни воспитание. И профессию выбрала прелюбопытную.

– Знаю, – улыбнулась Оля, – мы вместе воспитывались, в одном заведении.

– Что вы говорите? Как интересно! А вы, позвольте спросить, тоже трудитесь…

– Я обычная европейская домохозяйка, – скромно сказала подружка.

Мы пили чай, вели неспешную беседу. Павел Петрович был всегда не прочь поболтать. Притом, являясь человеком эрудированным и прекрасно образованным, умел сделать занимательным разговор практически на любую тему. Поэтому мы провели в роли пассивных слушателей часа три, пока Павел Петрович спохватился, что у нашего визита была определенная цель.

– Что же я, совсем заболтал вас, барышни.

– Нам очень интересно.

– Значит, в следующий раз будет повод навестить старика. Просто в гости зайти. А сейчас давайте пройдем в мой кабинет. Там у меня и свет поярче, и все инструменты, лупы приготовлены.

Я достала из распоротого и сколотого булавкой кармана брошь. В кабинете Павел Петрович уселся за старинный резной дубовый стол, нам указал на кресла под стать, стоящие рядом.

Мне не единожды доводилось бывать в этой комнате, поэтому, усмехаясь, я наблюдала за реакцией Оли. Стены кабинета от пола до потолка были увешаны коллекционным оружием, холодным и огнестрельным. Здесь, кажется, были представлены выдающиеся образцы всех стран и эпох. Подружка повертела головой и шепнула мне:

– Я даже в музее не видела столько. В прошлом году водила Алекса на выставку доспехов и оружия. Она бледнеет перед этой экспозицией, правда, там были только Средние века охвачены.

Павел Петрович внимательно изучал брошь, но краем уха к нашему разговору прислушивался, я заметила, как он, польщенный, тихонько улыбнулся.

После тщательного осмотра Морозов заявил:

– Чем вас порадовать, барышни, не знаю. Вещица старинная, интересная. Может стоить немало, около десяти-двенадцати тысяч, несмотря на то, что материал – скромное серебро. Главную ценность представляет центральный камень – редкий огненный опал. Вообще странно, что этот образец так обыграли. Композиция броши очень гармонична, но такой драгоценный камень достоин быть в золотой оправе или в платиновой.

Все сказанное только подтвердило мои выводы, но ситуацию не прояснило.

– Павел Петрович, подумайте, может ли быть в этой вещице нечто особенное? Например, видна рука знаменитого мастера или чувствуется принадлежность к известной ювелирной школе?