Уйти нельзя остаться. Кризисы, выгорание, смыслы и ресурсы в кинопрофессии

И вот мне двадцать семь. У меня диплом Литинститута, год киношколы за плечами. А я все еще продюсер в сфере культуры. Правда, уже с опытом: куча успешных проектов, полезные связи и многообещающие перспективы. Но я вижу, что меня нет в шорт-листе. Нет в шорт-листе того самого конкурса драматургии. Я обновляю страницу, еще и еще — в надежде, что меня забыли, меня просто забыли и сейчас все исправят. Но список остается прежним. И меня попросту в нем нет.

Примерно час я плачу. Пишу куда попало о своем горе: друзьям, коллегам, бывшим, посторонним. Одни сочувствуют, другие не очень. И вдруг звонит рабочий телефон. Кто-то хочет спросить, когда мы проведем оплату. Или где смета, обещанная мной вчера. Или как записаться на курс по истории Средних веков. Горе мое было таким глубоким, а звонок этот таким незначительным, что я перестала сомневаться. Я взяла лист A4 и написала лучшую свою к тому времени пьесу: «Прошу уволить меня по собственному желанию».

Иногда я вспоминаю тот день и думаю: вдруг я ошиблась? Между реальной мной и той, что должна была ответить на звонок, даже не было пропасти. Эти две меня находились в совершенно разных измерениях. Ради успеха остаться нужно было в одном. Такие моменты, вероятно, и называют «жизненным выбором», но тогда это меня не беспокоило. И нет, тогда я не ошиблась точно.

Через час я шла по улице, свободная от офиса, от никчемной работы и от другой второй себя. А где-то уже валились леса сценарных предложений и вот-вот должны были меня задавить.

Первый год, или куда я попала

Сначала казалось, что мне повезло. С менеджерского стула я тут же пересела на сценарный. Меня нанял независимый креативный продюсер. Положительные рекомендации, данные девушке без опыта, убедили его не сразу, он решил протестировать мои способности. Мне дали два дня на разработку трех сцен по мотивам синопсиса. Через восемь часов он получил десять сцен, а еще через десять минут позвонил с предложением работать над пилотом сериала для крупной кинокомпании.

Здесь были уместны все самые избитые фразеологизмы о счастье. Я летала, у меня выросли крылья, сердце мое пело, как Тото Кутуньо. Короче говоря, я была очень и очень счастлива. Настолько, что не спросила его ни о деньгах, ни о контракте, ни о чем-либо другом земном.

Есть период в работе сценариста, который называют «кофе и сигареты». Вы встречаетесь с продюсером, чтобы обсудить проект. Вы даже держитесь темы. Вспоминаете случаи из жизни, обсуждаете друзей, знакомых и родных, накидывая характеры героев, перебираете референсы. В действительности же вы только треплетесь, глушите кофе, курите одну за другой и убиваете время. И вот такого у нас не было.

Встречались мы коротко и точно, на следующий же день он получал от меня текст, давал комментарии, я вносила правки, и дело шло дальше. Работали мы эффективно, как маленький, но очень крепкий сценарный заводик. Мы хорошо друг друга понимали, почти не спорили. Сейчас я знаю, что отсутствие споров скорее к худшему. Примерно за три недели мы создали пилот, хороший жанровый пилот, как нам тогда казалось.

Пилот в кинокомпании приняли, но проект закрыли. Остаток выплат по пилоту оказался в два раза меньше, чем ожидалось. Но даже тогда мне не пришло на ум, что что-то не так. Не заплатили — и бог с ним, решила я. Жаль, «кина не будет», но тоже ничего, ведь будут другие. Другие были. Их было много, даже слишком.

Что все не так, я поняла не скоро. Предложений было много. Я все время писала какие-то заявки. Продюсер за них не платил, ведь за такое платить не принято. Платил он за новый пилот для федерального канала, но несистемно и копейки. Мы даже заключили договор. Правда, всего на три тысячи рублей, потому что «так стандартно заключаются все». Мне было невдомек, что такой договор был нужен не мне, а ему, что за три тысячи рублей я дарила права на все, что создаю. К счастью, в то время я создавала тексты не самого высокого качества, чтобы сегодня о чем-то жалеть.

Примерно через полгода я осознала, что дальше заявок проекты не идут, а те, что идут, все равно далеко не уходят.

Заложница

Помимо прочего, начался психологический гнет.

Во-первых, я совершенно не умела работать на фрилансе. Не видеть людей каждый день оказалось для меня серьезным испытанием. Иногда головная боль подсказывала, что я сижу дома уже неделю, и от нехватки кислорода у меня развилась гипоксия. Походы за продуктами меня спасали, но требовался ежедневный повод выходить на улицу. Тогда я придумала покупать не все продукты сразу, а делить список на несколько дней, ранжируя покупки по приоритету.