Уйти от погони, или Повелитель снов

– А вы знаете, милая! – вдруг воскликнула она и всплеснула от возбуждения руками. – Королева Анна и герцог Бекингэм[22] встречались… Да, да! В Кале! Оба туда прибыли инкогнито. Но вы сами понимаете, что столь высокие персоны оказались сразу заметны в этом унылом городишке. Вы бывали в Кале?

Не рассказывать же ей о своем путешествии на «Святой Анне?» Потому мне ничего не осталось делать, как отрицательно покачать головой.

– Я вам скажу, ничего не потеряли, – заявила она. – Серость, унылость, от моря воняет селедкой. И всюду грязь! – сморщила носик. – А вот королеве и герцогу понравилось. Уж как он ее там е…! Половина города сто яла под окнами и прислушивалось. У нее п…. чуть пополам не разорвалась. А орала, словно ее резали. А потом еще в ж… Да, да, милая. И королевы себе позволяют. Я сама не поверила сначала, а потом прибыл граф де Рошфор – и подтвердил. Он там был. Знаете такого? Удиви тельной красоты молодой человек! Элегантный, черты лица тонкие. Сразу видно – из старинного рода. Его прадеды воевали под началом самого Людовика Святого. Но мне кажется, скорее не на поле брани, а в постели. С таким экстерьером графы не стремились в Святую землю за глупыми подвигами. Да, при том, ехали туда ведь не старшие сыновья, а последыши, которым майорат был не положен. А наш Рошфор – по первой линии от тех самых Рошфоров, что победили альбигойцев.

Про Рошфора она вовремя вспомнила. Я помнила прежнего Рошфора, который был шталмейстером при моем Анри. Красавец, ничего против не скажу. Но в постели вялый, как старик. Кто ему нынешний Рошфор? Сын? Внук?

– Так вот… – вернулась мадам де Шеврез к прерван ной мысли. – Е…, конечно, можно, на то нам и п… дана. Король это понимает, ничего тут не поделаешь. Природа так устроила. Или Бог. Какая разница? Раз есть дыра, то туда надо втыкать. Правильно я говорю?

Пришлось кивнуть.

– Вот! Это – если касаемо нас с вами. А королева должна родить наследника. И именно от короля. Тогда все будет по чести, все правильно. А Анна могла забрюхатить от Бэкингема. И тогда что?

Чтобы подыграть ей, надо было спросить: «Что?» И я спросила:

– Что?

– Наследник Франции стал бы не королевской крови! – торжественно произнесла госпожа де Шеврез. – Вот о чем переживала вся Франция!

На мой взгляд, всей Франции было глубоко наплевать какой крови будет у нее король. Лишь бы налоги сократил да воевал поменьше. Но я сказала:

– Бедная Франция, – чем окончательно покорил; герцогиню.

И она поведала мне «страшную тайну», которую знал в Париже каждый бродяга, а маркиза Сен-Си рассказывала мне раз пять или шесть…

Королева Анна Австрийская, будучи влюбленной в Бэкингема еще в те времена, когда он был послом Англии во Франции, имела глупость сделать подарок предмету своего обожания в виде нескольких алмазных подвесок, в свою очередь подаренных ей королем по случаю их венчания. Да, да, такая вот у Франции королева: свадебный подарок мужа передарила любовнику.

И тем самым Анна дала возможность госпоже де Шеврез устроить очередную каверзу королевскому дому Франции. Королю была подкинута мысль принять участие в ежегодном бале какого-то там цеха ремесленников, чтобы показать народу свою близость с ним. А также выставить на обозрение свою супругу парижанам во всей красе. То есть одеть ее в броню бриллиантов, провести за руку через парадную залу и усадить, как куклу с витрины ювелира, на парадном кресле, чтобы она там просидела с постной миной на лице весь вечер, глядя, как подданные ее пляшут и смеются вовсю. Король увидел в этом возможность наказать жену за неверность, проверить на месте ли семейные ценности – и согласился.

– А подвески-то уже в Англии были! – торжественно объявила госпожа де Шеврез. – Представляете?! А бал ремесленников – через две недели. Это надо, чтобы письмо от королевы успело дойти до Лондона, а оттуда кто-то должен довезти эти алмазы до Парижа. Так что, конец Анне. Будет скоро у нас еще одна Нельская башня!

Этой женщине нравился не только сам процесс интриги, но и ее результаты: чем большие несчастья обрушиваются на ее врага, тем более она счастлива. Чувство Сопереживания неведомо таким особам. Потому усовещать их нет никакого смысла. И я сказала:

– Здорово! Неужели это вы такое придумали, герцогиня?

Лесть и признания мною за ней титула тотчас же сделали меня подругой госпожи де Шеврез. Она бросилась обнимать меня тормошить и даже целовать, уверять в своей преданности ко мне и в любви. Тут же спросила, где я остановилась в Париже, обругала за то, что не у нее, но согласилась, что и мой выбор места жительства и дома хорош, а потом вдруг спросила:

– А вы вправду правнучка той самой Софии Аламанти – возлюбленной великого короля Анри?

Она уж забыла, что сама представила мне меня таким образом. Так всегда бывает с подобными тараторками. И я, мило улыбнувшись госпоже де Шеврез, словно сама виновна в малом проступке, «осмелилась возразить»:

– Внучка. Бабушка родила маму вскоре после отъезда из Парижа.