Уютная кондитерская в Париже

– Нет-нет, это я просто так. – Она должна перестать говорить про курсы. Это было неосторожное, непродуманное замечание. Нина зазывает новых кандидатов быстрее, чем люди съедают горячий обед. Себастьян не обрадуется. – Курсы начинаются завтра, так что, вероятно, уже…

– Идеально, у меня завтра нет лекций. И знаешь что? Моя мамочка так удивится – ты представить себе не можешь. Я смогу ей дважды в год готовить пирог ко дню рождения.

Нина вскинула брови, услышав такое интересное заявление.

Мэдди рассмеялась.

– Мы празднуем дни рождения два раза в год. У меня в семье все любят торты. Хотя обычно мы их покупаем в «Теско». Однажды я попробовала было испечь яблочный пирог. Сейчас тебе произнесу все слова, которые он заслужил, будучи подан на стол: подгоревший, безнадежно бесформенный и безвкусный. Пришлось его отправить на помойку.

Когда Нина поднимала с помощью Мэдди тележку по ступенькам крыльца в кондитерскую, та уже размышляла вслух, какой торт она сделает, когда вернется домой.

– Не знаю, может быть, сейчас уже поздно записываться на курсы, – сказала Нина.

– Ничего страшного, не переживай, – сказала Мэдди.

Нина вздохнула с облегчением. Один бог знает, что бы сказал Себастьян, если бы узнал о еще одном слушателе, в особенности если бы узнал, что этого слушателя привела она.

– Я приду завтра утром, а если места не будет, то и ладно.

Глава девятая

– Мы уходим через пять минут. Ты готова? – спросил Себастьян. Он сидел, сутулясь над своим ноутбуком, и едва оторвал взгляд от экрана, когда Нина вкатила продолжающую оказывать сопротивление тележку, у которой определенно были свои представления о том, как нужно жить. Вид его вызывал ощущение крайнего неудобства: он сидел на краю стула, боком к столу, на котором стоял ноутбук.

– Вообще-то, – сказала Нина, деловито выгружая яйца и радуясь тому, что он поглощен работой, – мне нужно… ммм, наверно, оборудовать еще одно рабочее место на тот случай, если появится кто-то еще.

За этим последовало мучительное молчание, и несколько секунд она даже думала, что, может быть, ее предложение прошло. Ну уж нет. Он поднял голову над своим ноутбуком, подозрительно сморщив лоб.

– Ты не могла бы уточнить?

– Ну, понимаешь…

– Нет.

Нина рискнула посмотреть в его сторону, поймать его сверлящий взгляд. Чувствуя смущение, она потерла икру подъемом другой ноги, изо всех сил стараясь не выглядеть изворотливой.

– Нина, да бога ради!

Нина поморщилась.

– Я же это не специально. Я… понимаешь, сказала об этом одной англичанке, с которой познакомилась, и она по-настоящему заинтересовалась и…

– И ты не подумала о том, чтобы сказать ей, что курс уже под завязку или что-нибудь в этом роде? – прорычал Себастьян с таким чувством, что Нина даже не нашла слов для ответа. Ей казалось, что эта проблема не стоит выеденного яйца.

– К черту, – сказал он, как отрезал, и схватил костыли. – С меня достаточно. Вызови такси. Я буду на улице.

Как только он вышел, Нина усиленно заморгала. Нет-нет, плакать она не собиралась. Себастьян не стоил ее слез, он был свиньей, но плакать из-за него она не собирается. Нина его ненавидела. И как только она когда-то думала, что влюблена в него, в такую наглую, грубую, раздраженную, злобную, грубую, нетерпимую свинью?

* * *

На обратном пути в отель они ехали в такси в гробовой тишине, Себастьян снова сидел сзади. Нина все сорок пять минут пути смотрела в окно, мысленно собирая свои вещички. Ей это было не нужно. Она поможет Себастьяну подняться в номер, а оттуда – на всех парах побежит в его квартиру, соберет вещи и унесет отсюда ноги к чертовой матери. Пусть найдет себе другого помощника.

Такси резко остановилось в этом ужасном потоке машин, и Нина своим телом чуть не вырвала ремень безопасности из его креплений, поэтому теперь у нее болело плечо. То, что трафик в Париже сплошной кошмар, было признано официально. Время, проведенное ими в машине, казалось, длилось вечность, и оно сделало молчание между ней и Себастьяном еще больше невыносимым. Не улучшал атмосферу и тот факт, что у водителя явно были наклонности камикадзе: он не упускал ни малейшей возможности продвинуться хоть на фут вперед и вклиниться между другими машинами, а потом резко ударить по тормозам и остановиться в паре дюймов от бампера впереди. Нина вздохнула с облегчением, когда таксист нажал на тормоза у дверей отеля, для чего маневром, предпринятым в последнюю секунду, пересек три разделительные полосы, отделявшие его от тротуара.

Себастьян вручил ему пятьдесят евро и мучительно медленно выбрался из машины под взглядом ожидающей его Нины с костылями в руках. Водитель протараторил что-то по-французски, когда Себастьян принялся прыгать к двери отеля.

– Ты не хочешь взять сдачу? – спросила Нина, поняв, что водитель говорит о том, что у него не хватает сдачи.

– Не хочу, – прорычал Себастьян, даже не повернувшись.