Уютная, родная, сводная

домашних обязанностей и нагло пользовался этим, иногда скорбным голосом прося

принести воды. Марк готов был забиться на что угодно, что пятый стакан за час

Лопоушка выльет ему на голову. У Марка было отличное настроение всё это время.

Его не смогла испортить даже Милка, которая, по неведомой причине, снова

переключила внимание на Марка и ходила едва ли не по пятам. Он был уверен, что

живи они в черте города - она бы его провожала, а то и встречала. Впрочем, она его

и так встречала каждый день, у гардероба, и просила поговорить. Сначала Марк

изображал из себя оскорблённую невинность, потом, когда надоело, и Милка

привела в своё оправдание ошеломительный аргумент - инцидент с Леной, этот

придурок Серёжа всё ей рассказал, стал отмахиваться или молча проходить мимо,

пока, в конце концов, просто не послал её по всем известному адресу. В общем-то,

Марка мало заботил факт измены, и даже с кем ему наставили рога, и в любое

другое время он бы дрогнул, повёлся на влажные губы и заволок бы Милку в

пустующую кафедру, заставив её в наказание как следует отсосать. Не любила его

бывшая глубокий горловой минет, умела, но не любила, а вот извинялась она всегда

таким образом - позволяя трахать себя в рот столько и так глубоко, как этого

хочется Марку. Марк словил какой-то странный кайф от того, что не изменял

Катерине. Чудеса, да и только. Наверняка, это не продлится долго, эффект новизны

уйдёт, и адью, поминай, как звали Её Величество Моногамность. Но пока Марк был

верен, как банный лист - заднице банщика. И ладно бы только Милка, у той из

достоинств только пышная грудь, да в периоды раскаяния - минет, трахалась она

обыкновенно, чудес изобретательности не демонстрировала и любила пофилонить,

позволяя просто драть себя, уткнувшись головой в подушку. Марк отказался от

встреч с Леной. Он пришёл к ней, как и договаривались, когда её хахаль проводил

время с законной женой и детьми, изображая примерного отца и мужа. Южные

широты молодого ненасытного организма уже били в там-тамы и ликовали в

предвкушении, когда Лена открыла дверь в длинном прозрачном пеньюаре, и это

была единственная одежда на ней. Она плотоядно улыбалась и наглаживала сквозь

брюки стоявший, как кол, член Марка. Пробегалась пальчиками по дорожке волос,

уходящей под широкий ремень, и потом такими же играющими движениями -

вдоль ремня, по окружности, до поясницы, там ныряла руками под брюки, сразу с

бельём, и сжимала ягодицы Марка, прижавшись при этом всем телом, оставляя

поцелуи на шее и ключичной выемке. Потом возвращалась на исходную позицию и

снова гладила сквозь ткань, чтобы потом дразнить лёгкими царапающими

движениями пальцев. Марк изнывал, он плавился под руками Лены, он забыл про

всё и вся, и даже своё имя вряд ли вспомнил бы, когда оказался лежащим на её

кровати, уже не только без брюк, но и без белья. - Мальчик мой, - шептала Лена

члену, играя с мошонкой, наглаживая место ниже, устраиваясь между разведённых

мужских ног. Лена знала, как сделать приятно Марку, как довести его до

исступления ртом, она кружила языком между ягодиц, вбирала в рот яички,

посасывала их, легко-легко, потом снова опускалась ниже, лаская мягкой тёплой

ладонью ещё влажную от слюней мошонку. Поднималась языком по стволу,

облизывала, как тающее мороженое, и насаживалась ртом, играя при этом языком,

всасывая, то сильнее, то полностью расслабив рот. И так, казалось, целую вечность,

но потом остановилась всё же на самом члене, видимо выбрав его в «жертвы», и

стала посасывать, постепенно набирая темп, не сбиваясь с ритма, довела до

оргазма, лаская одной рукой яички, а другой сосок. В глазах на минуту потемнело,

пока Марк приходил в себя и медленно открывал глаза, перед лицом нарисовалась

Лена. Она, конечно, была красавицей, даже после таких фортелей у неё не сбилась

причёска и не потекла тушь, губы она предусмотрительно не красила. Пахло от неё

просто одурманивающе - духами, сексом и пороком, чистейшим пороком, высокой

пробы. А вот целовать её не захотелось... и вообще, больше ничего не захотелось,

только встать и уйти, причём молча, без объяснений. - Не поцелуешь меня? - Лена

проводила рукой по груди Марка, животу, ниже, и, что удивительно, то, что ниже,

несмотря на совсем недавний оргазм, было готово встретить рассвет нового дня в

бою. - У тебя сперма во рту осталась, следы спермы, - попытался отмазаться Марк,

понимая, как глупо это звучит. Действительно глупо, как это может остановить и,

главное, когда останавливало? - Смеёшься? - Лена сощурила глаза и внимательно

пробежалась взглядом по парню. От ногтей на ногах до взлохмаченного затылка. -

Хорош, - щёлкнула языком и впилась поцелуем в губы Марка. Он, конечно,

ответил, а как не ответишь? Когда член, приободрившись, уже через пару минут

требовал завалить и отодрать, если напрашивается, а Лена не напрашивалась, она

буквально брала то, зачем позвала Марка. И он, конечно, дал, откатал программу

без заминок и ошибок. Девять и девять десятых присудили бы судьи и отдали

Марку медаль за стойкость, сноровку и, чем чёрт не шутит, отвагу. В дверях, уже к