Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

Что интересно помимо начальника, квитанции за газ и успехов ребенка? Кроме отношений с мужем или мамой? Кроме зуба, который лечили на прошлой неделе? Что еще интересно?

Если вы сможете искренне назвать хотя бы две-три темы, которые вас волнуют, интересуют, но не связаны лично с вами и с вашими родственниками – все в порядке. Если не можете сразу ответить и ответы приходится буквально выдавливать из себя – дело плохо. Может, в этом причина увядания, ослабления памяти, слабости и потери друзей? Душа угасает, как пламя без притока воздуха. Безболезненно, незаметно, тихо… Надо выходить из убежища, которое превратилось в ловушку. Только это может помочь.

«Раньше вещи чинили, а не выбрасывали!», —

глубокомысленно ответил старик на вопрос: как ему удалось прожить в браке пятьдесят лет? Или семьдесят? Все восхищаются этим высказыванием мудрого старика. Мне тоже оно показалось мудрым.

А потом я вспомнила про колготки. Колготки рвутся, это все знают. Особенно – некачественные колготки. Это неприятно, правда? Ну, вздохнешь и распечатаешь новую упаковку. А раньше действительно было не так. Совсем не так.

Колготки стоили от трех с половиной до семи рублей. Это было очень дорого. Врач за полторы ставки получал сто восемьдесят – в лучшем случае. Мои родители были докторами и работали с раннего утра до вечера. И еще дежурили. Колготки были нужны и мне, и маме. Не так-то просто было купить колготки – это дефицит. Но если найти, отстоять очередь, то можно купить. Изредка удавалось, если живешь в большом городе.

Женщины чинили колготки. Это была трагедия, если их порвешь, поставишь «затяжку», если пойдет «стрелка»… И колготки сначала стирали в мыльной воде – так они крепче делались. Якобы. Или держали в холодильнике – это тоже укрепляло ткань. Якобы. В магазинах продавали специальную штучку для подъема петель, если «стрелка» пошла. А особо ценные колготки можно было чинить в мастерской. Отстоишь очередь, сдашь колготки в починку, потом получишь. А потом снова порвешь… И мало было женщин в целых колготках. Их штопали, поднимали петли, мазали стрелки лаком для ногтей… И горько плакали, если колготки рвались – других могло не быть. И что делать – непонятно. Разве что надеть уродливый сатиновый пояс и к нему пристегнуть не менее уродливые толстые коричневые чулки. Чулки съезжали и перекручивались…

Много было хорошего раньше, это так. И вещи чинили, потому что они стоили очень-очень дорого, купить их было трудно, а рвались колготки точно так же, как сейчас. И женщины ходили в зашитых, заштопанных, починенных колготках очень долго. А когда колготки окончательно умирали, их не выбрасывали. Из них делали губочки для мытья посуды и оставляли «на запчасти» для починки других колготок…

Так что раньше вещи чинили, это правда. Их и сейчас чинят. Чинят автомобиль, ремонтируют квартиру, сережку золотую чинят и стиральную машину… А другие вещи просто выбрасывают. И покупают новые.

Все зависит от ценности вещи. Одно надо чинить. И никто не волочет машину на свалку из-за поломки. А другие вещи лучше выбросить. Их чинили от безысходности, от бедности, от невозможности купить новые.

Так и с отношениями. Ценные отношения никто не выбросит. Их чинят, если они поддаются восстановлению. Прилагают усилия. А бесконечно ремонтировать колготки и плакать над ними нет смысла. Нет смысла вкладывать огромные силы в отношения, которые вас убивают и разрушают. Или не приносят счастья ни вам, ни другому человеку. Это только нам решать сейчас: надо что-то чинить или нет смысла это делать? Зашивать, штопать, замораживать, погружать в мыльную пену и носить в мастерскую три раза в неделю…

Если бы старик ответил: «Мы прожили вместе так долго потому что любовь помогла нам пережить испытания!», – это был бы хороший ответ. А про починку вещей – ему, видимо, не приходилось штопать колготки. Не все надо чинить. И хорошо, когда есть выбор…

Когда писатель Зощенко был маленьким мальчиком,

мама ему говорила: «У тебя холодное сердце. Ты не умеешь любить!», – и вздыхала. Она по профессии была актрисой. И наверное, знала, как выглядит любовь. Любовь ведь часто предоставляют на сцене. А мальчик был молчалив и скуп на выражение чувств.

В дом Зощенко приехал дядя Георгий, брат матери. Он умирал от чахотки; взрослые говорили, что жить ему осталось мало. Он умирает.

Маленький Мишенька зашел в комнату к дяде. И они стали играть в карты. Мишенька выиграл – игра была простая. И заметил, что дядя разволновался, разгорячился, обиделся даже. Хотя ничего этот тяжелобольной не говорил такого. Просто мальчик обладал чувствительной душой. Он понял. И стал проигрывать. Глупо себя вести, специально. Дядя развеселился, порозовел и хлопнул мальчика картами по лбу: мол, ты маленький дурачок! Вот и вся игра.

А через неделю больной умер. Игра кончилась вот так.

Никто не знает, как умеет любить другой человек. И что он чувствует. И милосердие видят только на картинах или на сцене. И любовь видят в исполнении актеров. А замкнутому сдержанному человеку бросают укор: «У тебя холодное сердце!»