Уйын Полоза. Книга первая (СИ)

Подобные метаморфозы в знакомом нам, привычном мире, где все поддается законам логики, невозможны. Как можно объяснить, что только что изнывая от летней жары полуденного солнца, всего лишь делаешь шаг, чтобы сорвать приглянувшуюся малинку, с зеленого куста, прямо перед глазами, но тебя, в тот же момент, пронизывает ледяной ветер зимней стужи, а там, где только что манила к себе сочная ягода, появляется сугроб, и ты уже по пояс в снегу, но делаешь шаг назад, и вот она, вожделенная, но недоступная малина.

Или гуляешь по весеннему лесу, разглядываешь первые цветочки, слушаешь песню соловья, бредешь блаженно прикрыв глаза, наслаждаясь ароматами пробуждения жизни, и вдруг: «Бабах», и тебя окатило ледяным осенним дождем, а порывом ветра прилепило ко лбу, желтый листок увядающей природы.

Не может такого быть? Да вы просто никогда небыли в Уйыне, хотя я вам и не советую там оказаться.

Всего один шаг, и холод мгновенно проник под одежду, а снег захрустел под ногами. Максим развязал рюкзак и достал прихваченные из Сытухи меховые накидки, представляющие из себя просто продолговатый кусок выделанной шкуры волка, с завязками в области шеи, едва достающий до поясницы. Это подобие зимней одежды прикрывало спину и немного бока, но нисколько не грело грудь. Ноги, в мокрых сапогах, тут же замерзли, а вроде и не сильный морозец ущипнул за покрасневшие щеки и нос.

— Потерпи. — Угрюм завязал посиневшими пальцами, завязки накидки. — Это с непривычки, и от остатков сырости осенней локации на одежде. Тут недалеко есть лежка. Встанем там ненадолго, костер разведем, и просушимся для начала, иначе замерзнем.

Максим кивнул, соглашаясь. Спутник прав, надо обсушиться, и перекусить. Мир Ахтамака был слишком негостеприимен. Сырые дрова отказывались гореть, а нудный дождь, прекратился всего на несколько часов, и зарядил вновь, так и не прекратившись до самого конца пути. Здесь если и холодно, то хотя бы есть надежда на сухие дрова, и жаркий костер.

Дорога поднималась по широкому распадку, между двух взлетающих обледенелыми скалами, в безоблачное небо склонов гор. Покрытые инеем деревья, потрескивали на морозе, снег хрустел под ногами, а парок дыхания срывался с губ. Гвоздев любил зиму. Это время года подарило ему взамен старой, оставленной по ранению работы солдата, профессию тренера по биатлону, и вместе с ней, красавицу жену. Воспоминания теплом согрели душу. Как он был счастлив тогда. Сколько планов, сколько надежд, но все рухнуло в один миг. Будь проклят этот Полоз.

Угрюм свернул вправо, и подъем стал еще круче.

— Чуток осталось. — Он повернулся к Художнику, и улыбнулся. — Там грот небольшой, мы его с Пулей нашли, никто о нем кроме нас не знает, вернее не знал. — Он нахмурился, вспомнив друга. — Разведем костерок, согреемся, и перекусим. Дровишки собирай по дороге, скоро пригодятся. — Он подал пример, подхватив из-под ног толстый сук, и закинув его на плечо, развернулся и пошел молча дальше.

Небольшая пещерка встретила их покрытым изморозью каменным сводом, и старым костровищем, с остатками черных заиндевелых углей на полу. Опытные руки путешественников, быстро зажгли огонь, и легкий сизый дымок потянулся струйкой, из лаза на волю, а тепло наполнило помещение. Стены быстро оттаяли, покрывшись капельками воды, но скоро и они высохли. Пар поднимался над развешенной, над огнем одеждой, на прихваченной с собой веревке. Булькал кипятком из растаявшего снега котелок, напариваясь ароматным чаем. Прямо на рюкзаке путники нарезали ломтями хлеб, разделили на двоих большую луковицу, и разломив руками пополам, холодную жаренную курицу, молча насыщались мясом, теплом и покоем.

— Лишь бы нам на убыра не нарваться. — Угрюм слизнул с пальцев жир, и швырнув обглоданные кости в костер, откинулся на расстеленную на полу меховую накидку. — Сам я его не видел, бог миловал, но тот, кто остался чудом жив, после встречи, рассказывал, что это исключительно жуткая тварь. Говорят, что убить невозможно, но если попасть в третий шейный позвонок, и выбить его выстрелом, то башка падает набок, и тварюга начинает дурить: Визжит, свистит и бегает бездумно по кругу, размахивая лапами, пытаясь пристроить свернутую рожу на положенное той место. Можно за это время успеть сбежать. Так что прими к сведению, ты стрелок меткий, постарайся попасть. — Он засопел полусном. — Чего-то меня рубит на полный желудок. Может поспим чуток. Силы еще понадобятся.

— Я не против. — Кивнул Максим, сам едва сдерживаясь что бы не вырубиться. — По часику на брата, пожалуй, хватит. Ты в этот раз первый ложись. — Он повернулся к Угрюму, и усмехнулся. Тот уже во всю храпел.