Укажите мне край, где светло от лампад..

     Мало кто из нас, особенно когда незаметно подошло время остановиться, оглянуться, может сказать про себя - я хороший отец, хорошая мать, я ничего не задолжал собственному ребенку. Мы задолжали всем, и безбожное время, в котором произрастали наши запросы, наши прожекты, наши страсти, и есть результат наших друг другу долгов. Мы уже не отдадим их. Дети выросли и обходятся без наших истин и наших открытий Америки. Родители состарились. Но совесть - глас Божий - свербит и свербит. Совесть требует выплеска, и не на словах, а на деле. Разве не может быть таким делом несение крестных обязанностей?

     Жаль, мало среди нас образчиков крестного подвига. Слово "крестный" почти исчезло из нашего лексикона. И большим и неожиданным подарком стало для меня недавнее венчание дочери моего детского друга. Вернее, даже не венчание, что само по себе большая радость, а застолье, сама свадьба. И вот почему. Сели, разлили вино, ждем тоста. Все как-то смущаются, родители невесты пропускают вперед с речами родителей жениха, те наоборот. И тут встал высокий и красивый мужчина. Он встал как-то очень по-хозяйски. Поднял бокал:

     - Я хочу сказать, как крестный отец невесты...

     Все притихли. Все слушали слова о том, чтобы молодые жили долго, дружно, многодетно, а главное, с Господом.

     - Спасибо, крестный, - сказала очаровательная Юлька и из-под роскошной пенящейся фаты одарила крестного благодарным взглядом.

     Спасибо крестный, подумала и я. Спасибо, что ты пронес любовь к своей духовной дочери от крестильной свечи до венчальной. Спасибо, что напомнил нам всем о том, о чем мы напрочь забыли. Но у нас есть время вспомнить. Сколько - Господь знает. Поэтому надо торопиться.

Именинный пирог

     К нашему именинному пирогу мы приглашаем не конкретного именинника, а сразу всех. Тесновато за праздничным столом? Ничего. В тесноте, да не в обиде.

     По тенистой аллее парка шла красавица. Нет, нет, мало ее так назвать. У нее было необыкновенное платье, надо рассказать о нем, надо постараться передать его роскошь и неповторимый шарм. Ткань платья легкая, воздушная, ее можно было принять за белую, если бы не чуть заметный розовый оттенок. Такой бывает иногда дымка июльского рассвета. А по воздушному, легкому - крошечные бархатные листочки, даже не листочки, а целые веточки, но малюсенькие, едва приметные глазу. Платье книзу волновалось оборкой из кружева, и каждый шаг красавицы, каждый стук каблучков ее изящных туфелек об асфальт отзывался трепетом этой роскошной оборки. А шляпка! Ах, какая была на ней шляпка! Из-под нее струились на плечи, стекали водопадом пепельные локоны. Глаза смотрели торжествующе и дерзко. Да, знаю, говорил взгляд, я сегодня обворожительна, и вам ничего не остается, как принять меня такой, какая я есть, и разделить со мной мой праздник. Я шла ей навстречу и вдруг остановилась потрясенная, забыв, куда шла, зачем, по какому такому случаю.

     - Какая красавица? - ахнула я, - ну прямо сказочная принцесса!

     - Меня зовут Софья, - представилась принцесса и посмотрела на меня снизу вверх, - и у меня сегодня именины. - Поздравляю...

     - Мы идем в церковь, - охотно защебетала красавица, - а потом ко мне придут Саша из пятнадцатой квартиры, Настя с Мариной, бабушка с дедушкой приедут с дачи и подарят мне роликовые коньки. Они обещали. Так и сказали, потерпи, к именинам будут.

     Сопровождающие принцессу лица, как выяснилось, папа с мамой, весело закивали головами, да, да, подарят, обещали.

     Принцесса, колыхнув воздушной оборкой, вложив свои маленькие ладошки в крепкие родительские руки, важно пошла по аллее в сторону церкви. Да и надо было поторапливаться - уже звонили.

     А мне стало немножко, совсем немножко грустно. От того, что в детстве у меня не было именин, как у пятилетней Софьи. Формально, конечно, были, но' проходили без меня, без моего участия и ведома. Где мне было знать, кто мог поведать, что у каждого есть особый день в году, не день рождения, нет, а совсем особый - день именин, когда и радость, и ликование, и трепет, и ожидание подарков, все какое-то другое, со знаком совсем непохожей ни на что радости. Теперь-то я знаю и тоже тороплюсь, как Софья, в свой именинный Натальин день, 8 сентября, в церковь, хоть не кружевные оборки, но хочется, очень хочется надеть в этот день что-то особенное, новенькое, и гостей пригласить, и на любовь свое сердце настроить. А в храме в этот день ну одни Натальи от грудничков в крахмальных чепчиках до согбенных старушек с клюками. Все мы сегодня одинаково радуемся, у всех нас сегодня - именины.