Уха из золотой рыбки

Оставалось лишь удивляться, каким образом Лику посчитали вменяемой. Хотя наши специалисты по этой части не вызывают у меня никакого доверия. В годы советской власти именно сотрудники НИИ имени Сербского признали по указанию коммунистических властей многих диссидентов сумасшедшими и отправили их в психиатрические клиники, где несчастных старательно «лечили» инъекциями и таблетками. В результате этих манипуляций кое-кто из бедняг и впрямь лишился разума. Самое интересное, что многие из этих «врачей» до сих пор трудятся в вышеназванном учреждении и даже считают себя доками в своем деле.

– Ты сиди спокойно, – продолжила я.

– У меня есть альтернатива? – хмыкнула Лика.

– Не дури, не пиши никому писем, не рассылай жа­лобы.

– Ага! – взвилась Лика. – Спасибо тебе, конечно, что приехала и заставила меня вспомнить, как обстояло дело, но я не собираюсь мотать тут срок. Меня опоили, я никого не убивала. Одно не пойму, зачем поменяли платье? Прямо сейчас пойду писать заявление!

Я покачала головой:

– Не глупи. Если дело обстоит именно так, как кажется тебе и мне, то не дам за твою жизнь и рваного доллара.

– Это почему?

– Потому, что некая личность, задумавшая и спланировавшая преступление, сейчас абсолютно спокойна. Она или он уверены, что ты ничего не помнишь, если начнется шум, пересмотр дела, пойдут круги по воде… Тебя обязательно убьют.

– И мне теперь сидеть тут десять лет! – взвилась Лика.

– Нет, давай я потихоньку разведаю, что к чему, попробую отыскать эту студентку, торговавшую колой. Ну-ка, опиши ее еще раз.

Лика насупилась:

– Худая, не стройная, а тощая, если понимаешь, что я имею в виду, на шее лоток висел, красный, на нем бутылочки теснились… Ты чего, не видела таких? Вечно у метро толкутся.

– Приметы у нее какие?

– Зубов нет.

– Все? Волосы, глаза, рост…

– Вроде черненькая, – призадумалась Лика, – а может, рыженькая, глаза вообще не помню, рост… Ой, не знаю. Я ведь ее не разглядывала, вот что двух передних кусалок нет – отметила, а остальное как у всех. Нет, гиблое дело, не найти девчонку.

– Спокойствие, главное – спокойствие, – пробормотала я, – по улицам не бегают штатные сотрудники компании.

– Вот видишь, – подытожила Лика, – совсем кирдык! Куковать мне тут до морковкина заговенья.

– Крутые фирмы нанимают для работы на улице, как правило, студентов, – принялась я размышлять вслух, – с ними удобно, готовы целый день прыгать на морозе или париться от жары за крохотное вознаграждение, потом молодые люди приветливы, товар всовывают с улыбкой, им не противно с лотком мотаться, даже весело.

– Ну и что? – перебила меня Лика. – Может, все оно и так, как ты говоришь, только мы же не знаем, в каком вузе учится беззубенькая.

– Вот, – подскочила я, – об этом и речь. Во всякой фирме имеется бухгалтерия, а там, на полочке, лежат документики с подписью тех, кто получил денежки. Дело-то простое. Сначала выясню, кто работал 17 июля у метро «Спортивная», ну из какого вуза были ребятки, а потом съезжу, порасспрашиваю их. Навряд ли там все девочки без зубов.

Внезапно Лика вцепилась в мое плечо:

– Дашка, вытащи меня отсюда! Умоляю.

– Очень постараюсь, только ты сиди тихо-тихо, а если кто пристанет с вопросами, отвечай по схеме: ничего не помню, не знаю, была в состоянии шока.

Лика судорожно заплакала:

– За что? Никому в жизни я не сделала зла. До сих пор у меня не имелось врагов.

Я погладила ее по голове.

– Ладно, успокойся, все будет хорошо.

Лика открыла было рот, но тут на пороге появился конвойный, кашлянул, глянул в мою сторону и заявил:

– Свидание закончено.

Лика покорно шагнула в коридор.

– Не волнуйся, – крикнула я, – буду приезжать каждый месяц, привозить еду и книги!

Ликуська обернулась, но ничего не сказала, ее глаза начали медленно наполняться слезами.

– Давай двигай, – велел парень в форме.

Лика молча повиновалась. Я подошла к зарешеченному окну и увидела, как она, сгорбившись и опустив голову, бредет по узкой заасфальтированной дорожке, проложенной между рядами колючей проволоки. Под увиденной картиной следовало поместить подпись: «Отчаяние».

В моей душе заколыхался гнев. Обязательно найду режиссера-постановщика и добьюсь того, что мерзавец так же поковыляет в барак.

Вернувшись домой, я увидела в прихожей два огромных, похожих на танки, ботинка.

– Только не говори, что у нас опять гости! – налетела я на Ирку, меланхолично чистящую обувь Аркашки.