Уха из золотой рыбки

Я пыталась вставить слово в поток бурной гневной речи, но девушка не давала мне такой возможности. Она наскакивала на меня, сжав крошечные ладошки в кулачки, глаза ее горели огнем, растрепанные волосы мотались по плечам.

– Кира, – раздалось справа от меня, – это не она!

Девушка осеклась:

– Да?

Я повернула голову и увидела, что в окне, расположенном на первом этаже, распахнулась форточка, а в ней торчит голова женщины лет шестидесяти.

– Не она, – повторила голова, – та черная, на ворону смахивает, в пятом подъезде живет.

Кира ткнула пальцем в красный «Мерседес»:

– Это ваша машина?

– Нет.

– Извините, пожалуйста, но вы стоите около нее, – начала оправдываться девушка, – я подумала, раз рядом находитесь, то «мерин» ваш.

– Я просто притормозила передохнуть, сердце прихватило, – соврала я.

Честно говоря, даже не знаю, в какой стороне груди находится главный орган сердечно-сосудистой системы, кажется, слева. А может, справа? Нет, там печень, то есть не там, а ниже. Наверное, вам это покажется странным, но печень у меня никогда не болит, впрочем, желудок и прочие части тела тоже. Вот голова иногда подводит…

– Это на перемену погоды, – сказала Кира, – с ума сойти можно! То дождь, то снег, то солнце, лошадь и та не выдержит. Хотите я вам валокординчика накапаю? У меня в медпункте есть.

– Большое спасибо, – улыбнулась я и пошла за медсестрой.

Глава 17

В чистеньком кабинетике мне поднесли мензурку с остропахнущей жидкостью и заботливо усадили на стул.

– Представляю, как вас этот «Мерседес» раздражает, – завела я разговор.

Кира всплеснула руками:

– И не говорите! Сколько раз просили, не паркуйте под окнами, дети тут! Без толку, как не понимает. И ведь она одна такая! Больше никто тут машины не ставит.

– А чего ей наши ребята, – пропыхтела, входя в медпункт, тетка, ранее торчавшая в форточке, – машину свою бережет, боится небось, что помнут, вот и запихивает в безопасное место, на тротуар, да в угол, лучше парковки во всем дворе нет!

– Это Арина Яковлевна, заведующая, – пояснила Кира.

– Вы уж нас извините, – продолжила Арина Яковлевна, – наскочили, накричали.

– Очень хорошо вас понимаю, – кивнула я, – крайне неприятно, когда под окном грязь и шум.

– Нам даже детей некуда погулять вывести, – сердилась Кира, – была площадка, но ее отобрали. Нет, надо этой бабе на капот кирпич сбросить. Не поймет – еще раз камнем заехать, живо скумекает, что к чему, и прекратит тут парковаться.

– Ремонт «Мерседеса» дорого стоит, – предостерегла я медсестру, – если владелица обратится в милицию и сумеет доказать вашу причастность к порче ее машины, заставят оплатить счет, а это не одна тысяча долларов.

– И нам теперь всю жизнь на ее кабриолет любоваться! – обозлилась Кира.

– Надо подумать, как поступить, – протянула я, – ну-ка припомните, тут ничего особенного не происходило? С этой машиной?

Кира пожала плечами:

– Да нет, стоит себе весь день и стоит. Утром, правда, нет, мы к семи приходим, а эта дрянь позже приезжает, небось проституткой работает!

– Кира!!! – возмущенно воскликнула Арина Яковлевна. – Не городи чушь!

– А что? – не сдалась медсестра. – Где же она, по-вашему, служит? Ночью ее не бывает, днем заявляется. На «мерсе» катается… И кто она, по-вашему, учительница?

Арина Яковлевна вздохнула:

– Ну, не знаю.

– А еще у этой тачки сигнализацию замыкает! – не успокаивалась Кира.

– Ну это нечасто, – решила быть справедливой Арина Яковлевна, – очень редко подобное случается.

– Редко, но метко, – прищурилась Кира, – что с Лешей Коновым случилось, а?

– Что с ним произошло? – полюбопытствовала я.

– Чуть не умер, а все из-за этого «Мерседеса».

– Каким же образом?

Кира поправила растрепанные волосы.

– Леша у нас эпилептик, мать у него алкоголичка, отец наркоман, а бедный парнишка мучается.

– Еще хорошо, что у них ума хватило отдать мальчонку сюда на пятидневку! – воскликнула Арина Яковлевна. – Мы его в порядок привели, приступы почти прекратились.

– Ага, – прервала ее Кира, – лечили, лечили ребенка, и чего…

Я молча слушала гневную речь медсестры. Имея в ближайших подругах врача, я великолепно знаю, что припадок эпилепсии может спровоцировать внезапный испуг, в особенности у маленького ребенка. Кроватка Леши стоит у самого окна, деток в его группе укладывают спать два раза в день, они еще очень маленькие. Около одиннадцати утра нянечка укрыла ребяток одеялом, посидела минут пятнадцать в комнате и, услыхав мерное сопение, решила пойти попить чаю. И тут под окнами резко взвыла сигнализация. Правда, она тут же замолчала, но Леша, проснувшись, испугался, и с ним начался припадок. В тот раз Кире самой не удалось справиться с ситуацией, пришлось вызывать «Скорую помощь» и определять малыша в клинику.

– А все из-за кретинского «Мерседеса», – злилась Кира.

– Когда же это случилось? – спросила я.

Медсестра полистала толстую амбарную книгу.