Уха в Пицунде

Виктор взял в руки бинокль и навёл на спасателя с чудовищно развитыми мышцами. Тот со зверским выражением лица хватал маленького мальчика и швырял в море. Пацанёнок с восторженным визгом шлёпался в воду. Я знал, что спасатель играет с сынишкой, и не обращал на них внимания.

— Неужели он ещё ни на кого не нарвался? — посмотрел на него Виктор.

Он безошибочно определил во мне соплеменника, но я этому не удивился. Наш брат хорошо виден даже среди голых.

— Кто? — спросил я.

— Вон тот качок, — показал на спасателя Виктор.

У Виктора тоже хорошая мускулатура, но он был спасателю по плечо.

— Нарвётся, — сказал я.

— Конечно, — кивнул головой капитан. — У нас в Германии он сразу получил бы по кумполу.

— Давно там живёшь? — спросил я.

— Двенадцать лет. Жена казахстанская немка, а я из Оренбурга.

— Хороший город, — кивнул я. — Родина Черномырдина.

— Это кто? — покосился на меня Виктор.

— Газовый король, — сказал я. — Теперь дипломат.

— Много денег в кармане?

— Писали, не один миллиард.

— Долларов?! — разинул рот Виктор.

— Да у нас миллиардеров, как собак нерезаных, — сказал я. — Один сейчас в тюрьме сидит.

— Абрамович? — проявил осведомлённость Виктор.

— Этот в Англии футбольную команду купил.

— Ага… — повертел в руках бинокль Виктор. — У нас миллиардеров немного.

— Конечно, — согласился я. — Разве немцы догадаются разложить по карманам национальное достояние? Это только русским под силу.

— Кое-что до нас доходит, но чтоб в кармане был миллиард… — почесал он затылок. — В Москве, говорят, шестисотых «мерседесов» больше, чем во всей Германии.

— В Германии? — хмыкнул я. — Их у нас больше, чем во всей Европе. А то и в мире. Всё ближнее Подмосковье застроено особняками по миллиону долларов.

— В Германии так только профессора живут, — сказал Виктор. — У кого голова хорошо соображает. А таких ведь немного. У вас тоже профессора на шестисотых разъезжают?

— У нас в основном бандиты.

— Бандитов надо в тюрьму сажать.

— Чтоб не посадили, они становятся депутатами. Некоторые в губернаторы пролезли.

— Да, я слышал, — кивнул Виктор. — Если один бандит станет губернатором, это сколько ж братков он от тюрьмы отмажет?

— У нас бандиты уже целыми регионами управляют.

— Комического артиста выбрали губернатором, — рассмеялся капитан. — Я свою мать зову к себе, но она не хочет. Говорит, восьмидесяти долларов ей хватает.

— У нас денег не хватает только миллиардерам, — согласился я. — Но ты, я вижу, хорошо устроился.

— Неплохо, — скромно опустил он глаза. — В Германии если есть работа — можно жить.

— Чем занимаешься?

— Работаю в фирме, опыляющей виноградники. Про мозельские вина слыхал?

— А как же, — сказал я. — Говорят, хорошие. Лично я пью крымские.

— О, крымские! — оживился Виктор. — Я, правда, больше люблю водку.

— Кто же её не любит, — сказал я. — Но в жару можно и вина выпить.

— Если дадут, — посмотрел на выходящее из воды семейство Виктор. — Я литр выпиваю без напряга.

— В Грузии за ночь выпивают по пять, — сказал я, — но белого. Идёт легче.

— В красном сахар задавливает, — тоном знатока сказал Виктор. — Надо бы здешнего попробовать.

Я пожал плечами. В принципе, меня в Болгарии устраивала «Плиска».

— В прошлом году мы отдыхали на Золотых песках под Варной. Кошмар! — сказал Виктор и посмотрел на жену, приглашая её принять участие в разговоре.

— Что так? — спросил я.

— Не курорт, а резервация! — махнул он рукой. — Согнали всех в одно место. А мне немцы и в Германии надоели.

— Там и турки есть, — сказал я.

— Турки им страну отстроили, — поднял палец Виктор. — Теперь имеют полное право на проживание.

Я согласно кивнул головой. В феврале я неделю прожил во Франкфурте-на-Майне, и меня поразило обилие темнокожих на улицах финансовой столицы Европы. То ли индусам, то ли пакистанцам принадлежала и гостиница «Савой», в которой я жил.

— Сейчас немцы предпочитают жениться на чёрных, — будто подслушав мои мысли, сказал Виктор.

— Почему? — спросил я.

— А ты немок видел?

Немок я видел. Но если бы мне предложили на выбор немку и негритянку, я всё-таки выбрал бы белую.

— Современных немок семья не интересует, — растолковал Виктор. — Пьют, курят, гуляют. В газетах полно брачных объявлений — жён ищут. Некоторые на русских женятся.

— Это они зря, — сказал я.

Жена Виктора засмеялась. Виктор посмотрел на неё, но ничего не сказал.

— Чем ты занимаешься в своей фирме? — сменил я тему разговора.

— Вертолёты крашу. Вообще-то я электрик, но для того, чтобы работать по специальности, надо было экзамен сдавать.

— Не захотел?

— Так он же на немецком! Я в Германии говорю по-русски.

Жена что-то сказала по-немецки мальчику. Тот надел пляжные тапочки.

— Пусть он по-немецки шпарит, — кивнул на сына Виктор. — Чем только я не занимался, пока не пристроился. Машины в Калининград гонял, сараи строил… Но теперь всё в порядке. Недавно шефу машину покрасил.

— Доволен?

— А то! В этом году закон страшный приняли, уравняли в правах старых и новых эмигрантов. Многие ребята, с которыми я начинал, на социалку сели.

— Это что значит?

— Живут на одно пособие. А я крашу и в ус не дую.