Ухо, дыня, сто двадцать пять!

Без всякой охоты Космаля схватился левой рукой за ухо, правой за нос и стал подскакивать на правой ноге. Продавец Шаров стоял рядом и считал подскоки:

— Один, два, три, четыре, пять…

— Больше не могу! — проговорил, запыхавшись, Космаля при тридцатом подскоке.

— Как это — не можешь! Мне показалось, ты назвал большее число… Так-то ты выполняешь вызов?

Не оставалось ничего иного, как скакать дальше. Но когда Яцек дошёл до пятидесятого подскока, он остановился, тяжело дыша.

— Что это ты перестал скакать? — сладким голосом спросил Продавец Шаров.

— Я столько и должен был, — зло проворчал Яцек.

— С честностью у тебя плоховато. Я прекрасно слышал, как ты сказал: сто двадцать пять. Это, во-первых. А во-вторых, сам знаешь, что вызывал ты не себя — не так уж ты, братец, глуп, — подкарауливал ты кого-то другого. Не выкручивайся. Я даже могу сказать тебе, как этого мальчика зовут. И он, хоть меньше и слабее тебя, должен был скакать сто двадцать пять раз, не так ли? Ты ведь знал, что это слишком трудный вызов. Ну, так как? Поскачешь ещё?

— Не-е-ет, не могу! — прохныкал Космаля.

— Гм, не можешь? — сказал Продавец Шаров. — Ну, раз ты не смог выполнить свой вызов, значит, я выиграл и теперь могу вызвать тебя. Внимание.

С этими словами Продавец Шаров вытянул указательный палец левой руки в сторону Космали и сказал твёрдо:

— Ухо!

В тот же момент Яцек Космаля с крайним удивлением почувствовал, что его уши растут, растут, становятся всё длиннее, мягче и покрываются, как он сумел заметить, короткой жёлтой шерстью.

— Что это? — поразился он.

— Ничего особенного, — благодушно заметил Продавец Шаров. — Просто вызывалка, которую ты так любишь. А теперь внимание, продолжаем. Дыня!

Яцек хотел крикнуть, что не хочет, не согласен, но не смог. Его круглое румяное лицо вытянулось в собачью мордочку, ноги, руки укоротились и превратились в кривые собачьи лапки. Всё тело стало длинным и покрылось жёлтой шерстью. Одновременно Яцек обнаружил, что ему очень неудобно стоять вот так, на двух ногах, и опустился на четвереньки.

— Что со мной происходит? — крикнул он удивлённо и испуганно, но вместо крика получилось глухое тявканье.

Между тем Продавец Шаров, всё ещё держа палец нацеленным на Космалю, засмеялся:

— Я никогда не замечал, чтобы ты особенно переживал за тех, кому досаждал. — И закончил вызывалку: — Сто двадцать пять!

Яцек почувствовал, как его тело ещё больше вытягивается, живот почти касается земли, а нос становится холодным и мокрым.

— Ну, — сказал с удовлетворением Продавец Шаров, — теперь, кажется, всё в порядке. Ты, не подумав, крикнул вызов, которого сам не смог выполнить, и на этот раз проиграл, мой дорогой. Вот если бы ты наткнулся, как и собирался, на своего коллегу, на Петрека, ты бы здорово над ним посмеялся. Ведь ты же самый большой Силач, не так ли? Но я, братец, ещё больший силач. И раз уж ты проиграл, я смог превратить тебя в собачку. Теперь ты похож, как две капли воды, на того жёлтого пёсика, в которого утром, когда шёл в школу, швырнул камнем.

Могу пояснить, что такая собачка называется таксой. Пока трудно сказать, как долго тебе придётся оставаться жёлтой таксой.

И Продавец Шаров ушёл не оглядываясь.

8. ПОПРОСТУ: «ГАВ! ГАВ!»

С минуту Яцек стоял, не зная, как быть дальше. То, что он стал собакой, показалось ему совершенно невозможным, и потому он начал подозревать, что это просто смешной и нелепый сон и надо только проснуться. Он хотел ущипнуть себя за руку, так как считал это лучшим способом заставить себя проснуться, но никак не смог этого сделать с помощью своей короткой и кривой передней лапы с сильными чёрными когтями. Тогда он растерянно огляделся и с удивлением увидел перед своим носом высокую каменную стену. Поначалу он не мог понять, откуда здесь взялась стена, но, подняв повыше голову, сообразил, что это просто одна из ступенек лестницы, ведущей в школу. Оказалось, все остальные предметы тоже стали необычайно высокими по сравнению с его собачьим ростом. Он страшно расстроился и попытался встать на задние лапы, чтобы оказаться хоть немного повыше, но из этого ничего не вышло, и его длинное тело снова опустилось на все четыре лапы.

«Может, это всё-таки ужасный сон и я сейчас проснусь?» — подумал Яцек и вдруг почувствовал голод. Разве может кому-нибудь сниться, что он голоден? Пожалуй, нет.

«Всё равно. Пора на обед», — решил он и, не раздумывая больше, побежал домой.

Находить верную дорогу было нелегко, так как снизу, с высоты собачьих глаз, всё выглядело совершенно иначе. Очень странно было проскальзывать между ногами прохожих, которые казались огромными, а их ботинки угрожали маленькой таксе, как вражеские танки. Стараясь увернуться от них, он попадал в лужи, основательно измазался и вымок. Босым лапам и голому забрызганному грязью животу было холодно. В какой-то момент чей-то ботинок, очень грязный и стоптанный, явно направился в его сторону и довольно больно ткнул в бок.