Ухо на фотографии

Вот как не повезло этим злосчастным креслам, несмотря на отсутствие в их чреве брильянтов. Супруге капитана легче было расставаться с останками кресел, чем с целой мебелью. Радости двоюродной сестры боцмана она не перенесла бы. А разочарование и обида на лице истицы принесли ей, очевидно, полное моральное удовлетворение.

ТАЙНАЯ ОТДУШИНА

Как я оказывался в магазине «Ковры», трудно сказать. Жена посылала меня за маслом, молоком, хлебом, а я, загрузив авоську в продмаге, обязательно заворачивал в этот магазин. Здесь было тихо и красиво, как в музее, а продавцы выгодно отличались от суетливых тружеников продмагов. Суетиться им не приходилось за отсутствием в магазине очередей. Нравился мне и метод работы магазина: пришел, выбрал нужный ковер, записался и жди приглашения. Просто, удобно, вежливо.

И вдруг происходит такое, во что я до сих пор не могу поверить. Неожиданно вся округа узнает, что в магазине ковров творились темные делишки. Поползли слухи.

— Помните такого молоденького продавца — Володей зовут? Под следствием он. Говорят, вся уверенность с «его враз спала, как взятая напрокат одежонка.

— Администратор магазина тоже взят под стражу. А какой респектабельный был, только бабочки и фрака не хватало. На работу ходил, как на дипломатический прием.

И как ни печально, все это подтвердилось. Я был обманут в лучших чувствах. Еще неизвестно, что меня больше влекло в магазин — ковры или продавцы. Я любовался их благородными манерами, Mite казалось, что они гордились своей профессией.

И, что самое главное, — как нм удавалось изображать из себя кристально честных людей. Ведь тут сценический дар нужен, театральное образование!

Ответы на все эти вопросы я получил в народном суде, где рассматривалось уголовное дело Беседина Александра Сидоровича, администратора, характеризующегося положительно, и Антонова Дениса Глебовича, работавшего там же младшим продавцом, характеризующегося положительно. (Из приговора).

А попались характеризующиеся положительно Беседин и Антонов на элементарной взятке. Одна из посетительниц магазина бросала на Антонова уж очень преданные взгляды. Кто из них подморгнул первым, трудно сказать. Но вскоре они нашли общий язык. И вот они уже спускаются в подвал, где Антонов демонстрирует покупательнице пользующийся повышенным спросом ковер и шепчет ей на ушко: «Плюс двести».

Покупательница отсчитывает ему вышеназванную сумму и с открыткой, которую ей дает Антонов, выходит из подвала. Открытка нужна для отвода глаз, чтобы у покупателей не закралось подозрение. Но открытка эта хороша, когда на нее смотрят издали. Стопроцентной безопасности она все же не обеспечивает. Поскольку по ней уже получен ковер другим лицом. И при ближайшем рассмотрении это режет глаз.

Поэтому для большей верности ковер попадает на контроль не через дверь, как покупательница, а иным тайным путем. Антонов поднимает ковер из подвала в верхнюю подсобку и проталкивает на контроль через дыру в стене, которая, заметьте, давно (уже отмечен пятилетний юбилей этой дыры) здесь существует специально для операций деликатного свойства. Но существует данная щель ненавязчиво — от посторонних глаз ее укрывает висящий на стене ковер.

И вот покупательница выносит из магазина ковер, и вдруг становится ей жалко денег, отданных сверх стоимости ковра. Она обращается в милицию.

— И куда только вы, милиция, смотрите— ведь берут взятку среди белого дня! — досадует она.

Предстал Антонов перед следователем. Сначала все возмущался — как так: оскорбить честного человека грязным подозрением! А потом, видать, нервы не выдержали. Пишите, говорит, действительно брал взятку, но не для себя и не по своей инициативе. Для Беседина брал и по его указанию. Ему и передал две сотни, из которых он мне выделил, стыдно сказать, всего двадцать целковых.

Съездили за Бесединым. Этот все наотрез отрицал, называя себя честнейшим из честных. До того вошел человек в образ, что сам в него поверил. Пришлось напомнить ему, как он утаивал от сжигания использованные открытки. Как пускал их в дело. Напомнили ему, кроме того, что деньги, полученные от Антонова, он положил в сейф, в кабинете директора, где их и обнаружили.

Следователей и судью, конечно, меньше всего интересовала игра Беседина, его, так сказать, исполнительское мастерство. Они оперировали фактами, и по ним судили о степени виновности двух взяточников.

Меня же все-таки мучило любопытство: откуда у жуликов такая неистребимая вера в свою звезду? Откуда эти два слова, вступающие в противоречие с материалами дела: «Характеризуется положительно»? Имела ли основание директор магазина по запросу суда так охарактеризовать своих бывших подчиненных?

Оказывается:

Беседин на собраниях ратовал за культурное обслуживание покупателя.

Антонов принимал участие в общественной жизни коллектива, был физоргом.

Взяточничество — это у Антонова и Беседина как бы тайная отдушина, которая, как щель в стене, была хитроумно замаскирована узорчатым ковром — репутацией общественников и славных тружеников.