Ухо Ван Гога

23 декабря 1888 года Альфонс Робер вышел из дома на ночное дежурство. То, что случилось в тот вечер, он помнил до самой смерти. За год до этого Робера с женой и маленьким сыном перевели в Арль³³. Через два года после того, как его вызывали в бордель, где он увидел отрезанное ухо Ван Гога, в 1891-м он ушел со своей должности постового, так как серьезно повредил себе колено во время преследования подозреваемого, и начал работать смотрителем местной тюрьмы. Робер вышел на пенсию в 1929 году. Сразу после его выхода на пенсию в местной газете появилась о нем статья, в которой упоминалось, что он был тем самым полицейским, которого вызвали в бордель в ту ночь, когда Ван Гог отрезал себе ухо. Эту статью прочитал доктор Эдгар Леруа, который к тому времени был главным врачом больницы в Сен-Реми, где Ван Гог лежал после того, как в мае 1889 года уехал из Арля³⁴. Эдгар Леруа вместе с коллегой – психиатром Виктором Дойто писал статью о сумасшествии Ван Гога³⁵. Так как материалов о психическом состоянии Ван Гога было немного, Леруа связался с Робером и попросил того написать то, что он помнит о той ночи 1888 года.

Вот ответное письмо Робера:

«Арль, И сентября 1929 года

Месье,

Отвечаю на ваше любезное письмо от 06.09 с просьбой написать вам, что я помню о том инциденте.

Тогда я работал полицейским. В тот день я должен был обходить закрытую зону (район, в котором были расположены бордели. – Авт.). Я проходил мимо дома терпимости № 1, который в то время располагался на улице Бу д Арль и владелицей которого была Виржиния. Имени проститутки я не помню, но ее рабочее имя было Габи… Послали за начальником полиции д’Орнано и направили полицейского в дом этого человека»³⁶.

Мне несказанно повезло – Робер не только подтвердил, что владелицей отеля была Виржини Шабо, но и сообщил, что проститутку звали Габи. Я была очень рада этому открытию. В отличие от редкого в этих местах имени Рашель, имя Габи (Габриэль) в конце позапрошлого века было достаточно распространенным. Вполне возможно, что в 1929 году эта женщина была еще жива, и, учитывая, что Арль – город маленький, Робер вполне мог ее знать. В общем, мое расследование сдвинулось с мертвой точки, и я понимала, что Габи могло быть настоящим именем девушки, сведения о которой я искала.

Я продолжала искать Габи/Рашель и одновременно разрабатывать версию о том, что у ее семьи был гараж. В архивах Арля была папка под названием «Гаражи, Арль, 1957–1959», и я поехала в архив для того, чтобы с ней ознакомиться.

– О, нет, заказать этот ящик не получится, – сказали мне в архиве.

– Почему?

– Лифт в здании, где находится коробка, сломан, а по лестнице я не могу донести, у меня больная спина.

Недели шли, а лифт никак не чинили. Я написала письмо мэру. В конце концов лифт починили. Я приехала в Арль и запросила интересующие меня документы.

– О, нет, не получится.

– Почему?

– Лифт снова сломался, а у меня больная спина…

Я снова написала мэру, на этот раз не в такой вежливой форме, как ранее. Архивы находятся под управлением мэрии, и, чтобы довести до конца любой проект, связанный со строительством, требуется много времени. Проект обсуждают в городском совете, голосуют, объявляют тендер для поиска подрядчика, выбирают подрядчика и назначают время проведения работ. Через несколько месяцев было принято решение полностью перестроить лифт. На время проведения работ любые документы из архивов вообще перестали выдавать. Вся эта эпопея заняла чуть более года. Мне уже казалось, что я никогда не смогу довести это дело до конца.

В это время я сделала одно небольшое открытие. В конце биографии Ван Гога, написанной в начале 1970-х годов французом Пьером Лепрооном, есть короткое примечание с биографиями людей, с которыми сталкивался художник³⁷. Среди прочих там есть упоминание о девушке, которой Ван Гог подарил свое ухо: «Рашель, известная под рабочим именем Габи[5] умерла в возрасте восьмидесяти лет». В 1952 году Лепроон писал, что после событий 23 декабря 1888 года она начала работать «в борделе месье Луиса»³⁸. До этого я не слышала о том, что Рашель/Габи работала у кого-то еще, и я сверила эту информацию с собранной мной базой данных. В городе был только один «месье Луис», который действительно владел борделем, и фамилия его была Фарс. По данным из списков избирателей 1886 и 1891 годов он был зарегистрирован по адресу улица Бу д’Арль, дом 5, то есть буквально через два строения от дома терпимости № 1.