Ухо Ван Гога

«Вчера вечером я лег спать в доме, и, хотя здесь еще много надо сделать, я в нем чувствую себя счастливым… С его красной плиткой, белыми стенами и мебелью из сосны или ореха, виднеющейся из окна зеленью и синим небом интенсивно синего цвета. Поблизости расположены сад, ночные кафе, бакалейная лавка, вид, конечно, не как на картинах Милле[7], а прямо настоящий Домье[8], чистый Золя»³⁹.

Художник наконец успокоился: он почувствовал себя расслабленно в своем районе, у него появились в городе друзья, и впереди его ждал интересный художественный проект. Всего через несколько месяцев все это пойдет прахом.

С начала лета 1888 года в его работах мы видим глубокий серно-желтый цвет. К сентябрю этот цвет становится доминирующим, и его можно назвать определяющим для того периода творчества художника. В конце сентября он поставил мольберт на тротуар напротив здания жандармерии и нарисовал свой дом. Желтый цвет дома, в котором жил художник, цвет подсолнухов, а также светящаяся терраса кафе ночью свидетельствуют о доминирующем значении этого цвета.

Картины «Желтый дом» («Улица») не было в экспозиции, когда я в первый раз попала в Музей Ван Гога в Амстердаме. Когда я через несколько лет увидела эту картину, я уже многое знала о площади Ламартин. Этот желтый цвет крайне трудно передать в репродукциях, поэтому меня поразил оригинал. Холст был такого интенсивно-желтого, ослепительного света, который, словно исходя от картины, создавал ощущение измененной реальности. Мне показалось, что я посмотрела на дом Ван Гога глазами художника, который летом 1888 года был полон надежд и оптимизма. Я увидела ярко-зеленые ставни, идущих по улице прохожих, сидящих в кафе людей, фонарь перед его домом. Я практически услышала свисток паровоза и почувствовала запах дыма в воздухе. Я видела кафе, в котором он каждый день ел, и представляла себе, как он после обеда сидит во дворике и курит трубку. Розовая маркиза на фасаде магазина Креволенов была низко опущена, и я подумала о том, как жарко было в то время дня в конце лета. На заднем плане картины видно, что раскопали дорогу, и я представила себе пыль и неудобство, которые вызывал этот ремонт. Несмотря на то что я, вне всякого сомнения, находилась в современном здании Музея, я почувствовала, что стою напротив жандармерии и смотрю через дорогу на Желтый дом, а солнце печет мне спину. Я буквально перенеслась в Арль 1888 года.

В амстердамских архивах я нашла один документ, который имел отношение к Желтому дому и относительно которого у меня возникло непонимание. Я не могла взять в толк, зачем Ван Гог получил этот документ и зачем его все эти годы хранили сначала в семье художника, а потом в Музее. Это было свидетельство о регистрации. На нем было написано полное имя художника, место рождения, имена его родителей и стоял адрес проживания в Арле. До этого я не могла понять, откуда журналисту, писавшему о событиях 23 декабря, стала известна фамилия художника, потому что все в Арле называли его просто «месье Винсент». Видимо, благодаря этому документу журналист из Le Forum Republicain узнал фамилию художника, хотя трудно сказать, насколько в те годы информация о регистрации посторонних людей была доступна представителям прессы и общественности.

Винсент приехал в Арль в феврале 1888 года, а документ, удостоверяющий его регистрацию, выдали 16 октября. Если бы иностранцы должны были получать документ, удостоверяющий их регистрацию, то эту бумагу надо было бы получить гораздо раньше. Скорее всего, Ван Гог должен был получить эту бумагу в мае, когда снял Желтый дом. Так зачем же Ван Гогу понадобилось свидетельство о регистрации и почему этот документ выписали так поздно? Франция, конечно, славится своей бюрократией, но в архивах Прованса я не нашла других подобных документов. Потом я задумалась над одной строчкой из написанного в октябре письма художника брату: «В мастерскую и на кухню мне проводят газ, что будет стоить двадцать пять франков»⁴⁰. На картине с изображением Желтого дома мы видим, что улица Монмажур разрыта. Судя по всему, ее разрыли для прокладки газовых труб. Если бы в доме не было газа, то Гоген (и другие художники) могли бы работать только в светлое время суток. Ван Гог помнил, что зимой световой день очень короткий, поэтому решил провести в дом газ для освещения⁴¹. (Обратите внимание, что на картине «Кресло Гогена» изображен рожок газового освещения на стене.) Для того чтобы к дому могли подвести газ, Ван Гог должен был получить свидетельство о регистрации в доме 2 на площади Ламартин. Мне казалось, что я нашла разгадку того, почему Ван Гог получил свидетельство о регистрации. Но я ошибалась.