Уход

– Кого? – автоматически спросила Галя, хотя было ясно, что лучше не спрашивать.

– Приснилось. Бред какой-то. Нет – все правильно. Да-а – заснул? А где Илья? Он же был здесь.

Галя взяла со столика тарелку.

– Поешь.

Протянул руку к ложке, но тут же уронил на одеяло.

Галя набрала в ложку пюре. Это пюре из детского питания, говорили, очень хорошо для тяжелых больных. Она все знала и сама, но тем не менее прислушивалась ко всем советам – а советы теперь давал каждый звонивший. Рассказывая что-то про их дела, она втайне, а может, и явно, ждала сочувственных слов. Но получала обычно град советов. И совсем уже обезумевшая от горя, усталости, безнадежности, она тотчас бежала осуществлять очередную бессмысленность. Правда, не всегда. Случалось, что, недослушав совет, просто бросала трубку. Так было по крайней мере дважды. Один раз у нее попросили Женину фотографию, чтобы передать ее экстрасенсу, который, якобы, заочно может улучшить состояние больного. А второй раз кто-то посоветовал принимать «настоящее мумие». Что уж тут отвечать. И она бросала трубку. А вот совет кормить детским питанием она приняла.

– Поешь, Женечка!

Но Мишкин уже очнулся. Чуть отошел дурман. Ушла боль… Или ломка?

– Ты что? Не видишь? Что это уже ни к чему… Это конец.

…Два…

* * *

– Саша! Папе плохо. Давление… Он отказывается. Приезжай!

И следующий звонок:

– Олег! Жене плохо… Отказывается от капельницы.

И другому профессору:

– Леша!..

Женя услышал что-то из ее клика о помощи.

– Какая капельница?! – я не подлежу реанимации…

…Один…