Уход Толстого. Как это было

Публика в коридоре вокзала и на перроне почтительно расступилась и поснимала шапки. Торжественная тишина. Из нее вызвался помочь только один служащий железной дороги, он помог провести Л. Н. в дом. Он сзади поддерживал его под мышками. Отец его (фамилии не запомнил) — уроженец Ясной Поляны. Когда вели Л. Н. по лестнице вниз, подошел старик, сторож железной дороги, и поддерживал Л. Н. спереди. Л. Н. сильно падал вперед, вообще шел с бóльшим трудом, чем из вагона на вокзал.

В гостиной у Озолиных сел в кресло и просидел так почти полчаса. Отказался лечь в постель — боялся холодной постели. Термометр был ему холоден. Все продолжал сидеть в кресле в пальто на меху и шапке. Просил позвать хозяина. Поблагодарил его за приют и извинялся за причиняемые ему и его семье неудобства. Добродушный, простосердечный, И. И. Озолин растрогался. Потом просил позвать хозяйку, и ее благодарил и просил иметь терпение. Она высказала искреннее сожаление о том, что не может лучше услужить, более спокойнее устроить, дети кричат, будут беспокоить (они в это время громко играли в соседней столовой).

Л. Н.: „Ах, эти ангельские голоса, ничего“.

Л. Н. лег. Предложили горячего чаю с вином. Л. Н. выпил очень мало (треть чашки), больше пил нарзан с красным вином и еще больше чистый нарзан. Озноб прекратился. Никакой боли в груди, ни давления, стеснения в груди, ни удушия. Только озноб, сонливость, слабость. Кашлянул три раза, как при ларингите.

В 11 часов температура упала с 39,7 до 39,3, пульс — 91 с перебоями, неполный, скорее слабый. Л. Н. глубоко дышал.

В 11 часов стал потеть и бредил, что приедет Софья Андреевна, догонит его.

Около 12 часовsheyne-stokes дыхание (форма дыхания, названная по имени врача В. Штока. — В. Р.). Л. Н. потерял сознание (обморок), стал шевелить губами, как если бы сосал, слюну глотал. Мышцы около глаз, уст и др. лицевые стали стягиваться, и слабое подергивание рук. Припадок продолжался 40 секунд. Во время припадка лицо было бледное. Глубокий сон. Через четверть часа еще один слабый припадок: подергивание мышц лица секунд пять.

Л. Н. Толстой рассказывает сказку об огурце внукам сына Андрея Львовича — Соне и Илюше. Крекшино. 1909. Фотография В. Г. Черткова

Л. Н. Толстой с внучкой Танечкой Сухотиной. Ясная Поляна. 1909. Фотография Т. Тапселя

Вечером, когда Л. Н. спал, Стоковский (Леон Иосифович, железнодорожный врач на станции Астапово. — В. Р.) — за чаем.

Ночью очень сильно потел,болей никаких, только озноб, сонливость, слабость. Боли в ногах появились. Спал плохо.

Со 2-го часа ночи спал, но плохо, скорее дремал, температура постепенно падала.

В 2 часа — 37,5.

Озолин — латыш, его жена — саратовская немка. Я просил начальника станции взять отпуск и перебраться с семьей куда-нибудь. Нужен воздух, тишина, место для нас, ходящих за Л. Н. Но ему, и особенно его жене это показалось до того неожиданным; покрутила головой: это невозможно»[171].

Из книги Александры Львовны Толстой «Отец»

«Когда мы под руки вели отца через станционный зал, собралась толпа любопытных. Они снимали шапки и кланялись отцу. Отец едва шел, но отвечал на поклоны, с трудом поднимая руку к шляпе.