Уходящая натура

Макс сразу же включился в переписку и исподволь выяснил поначалу, что они со «стервой» земляки. Не исключено даже, что старые знакомые, хотя это еще требовало проверки. О ней он еще в прошлый раз шефу докладывал — на подругу детства, мол, похожа. А сегодня начальник прервал воркованье голубков как раз в тот момент, когда они договаривались о свидании в ближайшие дни.

— Ну что же, — пожал плечами Денис. — Не буду вам мешать.

И повернулся, чтобы уйти.

— И все?! — аж подпрыгнул Максим.

— Ну уговорил. Не буду премии лишать, — ухмыльнулся отквитавшийся шеф.

— Спасибо. Теперь я спокоен. Хотя в свете предстоящих трат на подкуп Рыжей Стервы, не мешало бы и дополнительную премию выписать.

— Вот ежели что-то стоящее со свиданки принесешь — посмотрим.

— Сатрап. Стяжатель. Да ты же просто жлоб, начальник!

— На вас всех премий не напасешься, — отмахнулся Грязнов-младший.

— А пахать на тебя, как вол? — Максим посерьезнел. — Слышь, начальник? Вообще-то, если быть честным, я порядком замордовался сутки напролет за компом торчать. Люблю я это дело, да, но ведь никакой личной жизни. Вот с Аликом Чувашовым — лафа была. Всегда можно подмениться было, помочь и самому помощь получить. Деньги — деньгами, но подумал бы ты снова насчет второго компьютерщика, а?

— Я подумаю, Макс, — пообещал Денис.

Впрочем, сразу раздумывать над предложением Максима было некогда. Уже спустя два часа «у башмачника» в Брюсовом переулке Денис Грязнов опять обсуждал ход текущих дел с Турецким.

— …Как ты говоришь, Валерий Гончар? Где-то эта фамилия и у меня промелькнула.

— Да, Борисыч, прямое заявление на него. При этом Штейн, не таясь, рассказывает, что избил «негодяя», еще когда отец был жив. Говорит, что ответственности не боится. Что вполне мог бы и сам удавить эту мразь и однажды даже подкараулил, но в последний момент противно стало. Не захотел мараться, уподобляясь подонку.

— Что делать будешь?

— Проверю этого Гончара. К нему ведь и другие эпизоды касательство имеют. Он — один из хозяев «Логики», на которую нас вывела фигурантка по другому делу — и тоже о краже интеллектуальной собственности. А буквально перед нашей встречей меня Сева порадовал: еще в одном аналогичном деле упоминается старший брат Гончара — Данила. Он же совладелиц «Логики».

— Угу, интересная семейка. Стоит присмотреться. Да, вот именно этого его брата и называли сослуживцы пропавшего академика. Романова с Перовой мне докладывали, что Данилу Гончара тоже видели с академиком на выставке в Ганновере. Да, кстати, а ты про Дубовика-то чего молчишь?

— Там, увы, ничего пока, хотя у Макса вроде бы просвет наметился. Ну не просвет, а так. Возможность выйти на одного из его учеников…

— Хорошо. Сразу же мне, если что.

— Да понимаю я, дядь Саш.

— Вот и хорошо. Еще что-нибудь?

— Просьба от Макса. Узнать, что выяснилось по какому-то служебному мероприятию в Интернете.

— Откуда знаешь?

— Ну, от Макса иголку в стогу не утаишь — а тут шило в мешке.

— Угу. Что конкретно?

— Адрес. Ай-пи компьютера. Были ли помощники. Откуда…

— Ладно. Попробую выведать у Мирошкина. Все равно с ним встречаться. Все?

— Вроде бы.

— Ну бывай тогда.

— Счастливо, — улыбнулся Денис.

Турецкий отодвинул пустую пивную кружку, встал из-за столика и вышел первым.

6

Следователь прокуратуры Светлана Перова внимательно слушала Задонскую, отмечая в протоколе ответы. Когда же мысли Полины Давидовны растекались мыслью по древу и она начинала рассуждать о минувших временах, когда и вода была мокрее, Светлана расслабленно рисовала бессмысленные узоры на лежавшем рядом чистом листе бумаги. Но делопроизводство исчезнувшего академика не прерывала. В таких стихийных воспоминаниях могла нечаянно мелькнуть зацепка.

— …Юрик Лукша, давний наш с Борей приятель, рассказал мне, что молодой Гончар тоже был в Германии. Я обрадовалась, что они помирились наконец. Знали бы вы, как Боренька переживал, когда юноша решил перейти в другой научный коллектив. У него до сих пор в разговорах сожаление порой проскальзывает… проскальзывало… — Полина запуталась, не зная, в каком времени следует теперь говорить о Дубовике. Ее личико сморщилось, но Светлана не стала дожидаться слез.

— Вы с ним говорили?

— Пробовала найти его, — отвлеклась от грустных мыслей Задонская, — звонила Викентию…

— Кому, простите?

— Викентию Леонидовичу Гончару — его отцу. Боря Гончара хорошо знал: у его отца, Сергея Тимофеевича, Викентий защищал кандидатскую.

— Господи, как все у вас запутано.

— В науке часто так. И преемственность, и наследственность. И помогают друг другу. Именно так основываются направления и школы.

— Ну хорошо. И что Гончар?

— Сказал, что не видел сына с месяц уже. Но это для них нормально — порознь ведь живут. Дал телефон. Но только не отвечает он.

— Так и не созвонились?

— Нет.

— Хорошо. А скажите, пожалуйста, Полина Давидовна, кто кроме вас мог бы еще рассказать о подробностях жизни и быта Бориса Сергеевича? Нам сейчас важны мельчайшие детали.

— Сестра, — уверенно ответила Полина.