Уходящая в тени

   - Блок? - он перевернулся на живот - в сарае мы сдвинули две кровати вместе и навалили на них всё ранее сброшенное на пол. Не так холодно всё же, чем на полу. И сами валялись на них, постоянно сытые и голодные одновременно - друг из-за друга. Синевато-серые глаза недоверчиво заглянули в мои. - Сильный?

   Странно, почему он сомневается? Наверное, привык к этому блоку, как близорукий постепенно привыкает видеть мир не целостным и не отчётливым, а размыто. А потом удивляется, какой чёткий мир вокруг, если надеть очки или линзы...

   - Не очень. Хочешь - сниму прямо сейчас?

   - Сколько это займёт?

   - Пару секунд.

   - Давай... Только... - Он вытянулся рядом, на кровати - огромный и сильный, не спуская с меня прищуренных глаз. - Только вот... Не. Давай, снимай по-шустрому, а по-отом, княгинюшка моя... - Последние два слова он произнёс шёпотом, от которого у меня внутри всё полыхнуло. Но интерес всё-таки проявил: - А... где? Блоки-то?

   - Не искушай ответить, - тоже тихо, но с чувством протянула я, хищно усмехаясь - прямо в его глаза. - А то вместо разблокирования...

   - Что, княгинюшка моя? - почти мурлыкнул он, а синевато-серые глаза мгновенно блеснули острой желтизной предвкушения и полной боевой готовности.

   Смешно и весело!.. Ах так!.. Я оскалилась в ответ и с визгом запрыгнула на него, на его спину. Он зарычал и мгновенно бы опрокинул меня, перевернувшись. Если бы я уже сбоку не съехала с его прогнувшейся горячей спины и не шлёпнулась под него же, под его тёплое и напряжённо нервное тело. И на его место, которое он успел согреть. А-а, как хорошо здесь и уютно!.. Фыркнула от удовольствия. Мигом запихал под себя - и только нагнулся, кажется желая поцеловать, как вдруг замер, прислушиваясь к себе.

   - Ты... Сняла блок?

   - Ага, - запыхавшись, сказала я, радостно глядя на него снизу вверх, приятно придавленная им. - Он у тебя лёгкий - снимается на раз. Как себя чувствуешь?

   Он опустил глаза, глядя явно в пространство перед собой. Даже обо мне забыл на мгновения, хотя возвышался надо мной, опираясь на руки, расставленные по обе стороны от меня. И не только глядя в пространство. Брови постепенно смыкались на переносице, словно в тревоге. Я знала, к чему он прислушивается: мир вокруг стал для него более прозрачным и ощутимым - чувственным. Наконец его глаза сфокусировались на мне... Низкое, медленное рычание из ощеренного, но всё равно желанного рта, к которому я немедленно потянулась - поцеловать вот это вкусное и прямо сейчас:

   - Княгинюшка моя... А-астра...

   ... Потом, пока я отдыхала, Влад обежал сарай. И напрочь снял все следы нашего присутствия здесь, пометив убежище только как нашу собственность. Потом мы, хохоча от безудержного завоевательского чувства, присвоили и небольшой пруд, куда бежала ключевая вода. Мы превратились в дикарей! По ночам - августовским, похолодавшим - прятались под старые тряпки, наваленные на кровати, - для нас лучше всяких перин. Днём, едва появлялось солнышко, босыми бегали по лесу: он - небрежно повязав на бёдрах рубаху, я - в старом платье-тунике, что разыскала на "складе" вещей. Каждая охапка листьев, каждая густущая трава, склонённая для пущего удобства, были нам постелью. Нанежившись и наигравшись (ммм, как ненасытен был Влад и как ненасытна оказалась я!), мы мчались к пруду и с азартно воинственными криками окунались во всё ещё тёплую воду. Плавали наперегонки, чтобы однажды столкнуться - и... Его вопросительно пожирающий меня взгляд, моё частящее дыхание - всё сливалось в сумасшествие двух тел, которые притягивало не то что магнитом, а как части одного целого!.. Иногда думаю - странно, как мы тогда не утонули...

   - ... Астра, а почему ты решила, что Алексис убил меня? - как-то спросил Влад, задумчиво переворачиваясь под солнышком - погреться, когда мы выползли из воды, совершенно измученные. - Тебе так сказали?

   - Нет. Эту конкретную глупость я придумала сама, - вздохнула я. - Алексис переживал, из-за того что пришлось в тебя стрелять, но как-то не додумался, что я могу понять его выстрел как смертельный. Переживал, чувствовал себя виноватым, поэтому не заговаривал со мной о тебе. А я не догадалась его спросить, что же именно произошло. Остальные думали, что я знаю - ты жив, и ничего не говорили мне, потому что не понимали, почему не спрашиваю сама. А я боялась спрашивать. Вообще боялась о тебе говорить. Закрылась в себе полностью и работала, чтобы только не думать, чтобы заглушить... Глупость - в общем. Из-за недоговорённости. - И я поцеловала его в ухо, а потом легонько спустилась губами к его ждущим губам...

   Допускались в святую святых - на "нашу", самовольно присвоенную территорию - только волки, которым милостиво позволялось приносить к сараю, пока мы спали, хоть какие-то продукты.