Уходили из дома

Не исключено, что когда-нибудь, когда стану полноценным членом общества, я снова устроюсь на работу, но уж точно не сейчас, пока в стране разруха, голод и натуральный дурдом. А сейчас я восемнадцатилетний хиппи по имени Ринго (или Г. Ринго, как кому угодно) Зеленоградский, снова тунеядец и даже отчасти маргинал. И по­этому я сегодня вечером уезжаю. Снова пришло время уходить из дома. Не знаю, навсегда ли, не уверен, надолго ли. Просто пришла пора — ощущаю это всеми клеточками. Рутинная жизнь рабочего на заводе меня задушит. Нужен простор, нужно поискать себя где-нибудь — в горах, полях, морях... Передо мной весь мир, вся страна, я открыт и ощущаю себя чистым белым листом.

Сначала поеду в Таллин, на маевку, через Питер, а дальше как получится. Четких планов пока нет, сроков тоже нет, денег катастрофически мало, все маме оставляю.

Неторопливо, стараясь не обращать внимания на крики из кухни, собрал рюкзак. Клетчатое одеяло, украденное мной из поезда Рига-Москва в прошлом году, будильник, кружка, нож, книжка. Из одежды — запасные штаны, свитер, пара рубашек и джинсовка, которую мама сшила мне сама еще года два назад. Вроде всё. Рюкзак получился небольшой, похожий на бледного колобка с глазами в виде карманов и носом из кожаного ремешка. Смешной.

— Мам, хватит орать, а? Я же понимаю, что ты кричишь не из-за денег, а потому, что я снова уезжаю.

— Конечно! Вроде остепенился уже, деньги приличные зарабатываешь. Женился бы на Танечке, нарожали бы мне внуков...

— Мама, с Таней мы расстались уже год назад, и она будет рожать внуков совершенно посторонним людям, — психанул я.

— Так помирись с ней.

— Еще чего, все прошло, как с белых яблонь дым. И я слишком свободолюбив, чтобы сдавать себя на вечную каторгу в семью номенклатурного работника. Ее папа в горсовете работает. Уровень достатка их семьи и в сравнение не идет с нашим. У них видеомагнитофон был уже два года назад! А у нас его до сих пор нет. Ты можешь себе представить, какая нагрузка легла бы на наш мозг? Не только на мой, но и на твой!

— Но девочка-то хорошая! — не сдавалась мама.

— Хорошая, но чересчур домашняя. И любовь прошла.

— Ну куда ты на этот раз? А жить где будешь?

— В Ленинград, а дальше не знаю куда, буду тебя информировать по мере возможности. Жить, как и всегда, на вписках.

— Каких еще «писках»?!

— Вписках, мама. Везде, в каждом городе, есть знакомые хиппи. Или знакомые моих знакомых хиппи. У меня есть телефоны и адреса. Я приезжаю, звоню, представляюсь и говорю, кто дал мне телефон. Приезжаю к человеку и живу.

— Бесплатно? Как же так?

— В качестве оплаты предусмотрены мытье посуды, уборка и добыча пропитания, по желанию, — улыбнулся я. — Мы же все братья-сестры. Так что не удивляйся, если кто-то позвонит и попросит вписаться сюда.

— А если ограбят? — испугалась мама.

— Могут. Но вряд ли. К тому же у нас и брать нечего толком. Всё, я поехал.

До Питера еду, естественно, на «собаках», трассу Е-95 не люблю. На электричках как-то спокойнее на такое расстояние, всего четыре-пять пересадок, и ты в Питере, без утомительного общения с дальнобойщиками и обычного для этой трассы подвисания. Едут-то по ней все на короткие расстояния, кто до Клина, кто до Твери — не успеваешь сесть в машину, как — бац, уже нужно вылезать, пешком проходить через город и снова стоять с вытянутой рукой унизительным шлагбаумом для скучающих автомобилистов. Да и со вчерашним фингалом под глазом шансов на автостоп у меня ой как не много.