Ухожу в монастырь!

– Степаныч, – устало покачал головой Кай, – прекрати молоть чепуху! Ну, ты сам подумай – зачем мне было вас поднимать, что называется в ружье, заставив собираться? Если бы я решил отдать сына для опытов – фу ты, бред какой, даже произносить вслух не хочется, – я вообще бы сюда не пошел, да еще в такую метель! Указал бы своим людям координаты, тебя отправил на охоту, и мальчика взяли бы мирно и без шума.

– Ты мне зубы-то не заговаривай! – прикрикнул Степаныч, тщетно пытаясь скрыть заерзавшее в голосе сомнение. – Почем я знаю, что в твоей башке деется? А факт – вон он, вернее, они, под деревьями валяитси, верещить мерзопакостно. Ежели ты ничего плохого не задумал – почему их привел, а? Тока не говори, что не заметил, ты ж у нас даже зверье за версту угадать можешь, а энти тебе чутка не в затылок дышали!

– Не заметил я их, не заметил! Хотя признаю, сглупил, расслабился, не подумал.

– Об чем ты не подумал? Што мало их привел?

– Прости меня, Степаныч, но ты дурак.

– Ишшо и обзываитси! – возмутился старик, дернув винтовкой. – А ну, марш к своим! Иди-иди, супостат белесый! Щас будешь их к дереву привязывать, а потом я тебя привяжу.

– Степаныч, ну хватит дурить! У нас мало времени, очень мало! Думаю, эти двое уже сообщили координаты своим, и скоро сюда пожалуют очередные гости!

– И с имя разберемси! Патронов у меня на всех хватит!

В этот момент со двора раздался звон разбитого стекла и глухой стук. А через пару мгновений из калитки вылетел маленький серебряный метеор. Правда, метеор выглядел не совсем правильно – небесные камушки теплые комбинезоны не носят, но передвигался зато именно так, как и положено метеорам. Стремительно. Неудержимо.

Пока не врезался в конечную точку полета:

– Папка!!!

– Помпошик! – Кай подхватил сынишку на руки и уткнулся лицом в родную, так сладко пахнущую молоком и детством шейку. – Как же я соскучился, родной мой!

– Нет, я! Нет, я! Я больше соскучился! Я так ждал-ждал! А дедушка меня в доме запер! И злился так на тебя! И ничего слушать не хотел! А я ему говорил! А он не хотел! И запер! А я… я стекло разбил, вот! Потому что к тебе хотел! Дедушка, ты не ругайся за окошко, папа починит! И не злись на него, он хороший! Он самый лучший! А дядек тех я тоже не слышал, вот!

– И почему же это вы их оба не слышали? – примирительно проворчал старик, опуская ружье.

– А потому что на них защитные шлемы, вон, видишь, на летные похожи? – Кай, поудобнее устроив на руке сына, направился к валявшимся на снегу соплеменникам.

– У одного вижу, а у второго – нет.

– Слетел, наверное, когда его Лок завалил. Да вон он, лежит.

По мере приближения любимого хозяина амплитуда взмахов собачьего хвоста становилась все шире, а частота маха – все чаще. Лок аж привизгивал от нетерпеливого желания броситься навстречу долгожданному другу и завалить того на снег вместе с маленьким любимцем, и вылизывать, и обниматься, и взлаивать от восторга.

Но – нельзя. Он поймал врага, который хотел из пахнущей смертью железки причинить вред самым родным на свете существам. И должен охранять этого врага, пока хозяин не отдаст другой приказ.

– Та-а-ак, – Кай остановился в двух шагах от валявшихся на снегу соплеменников, – кажется, Ганс и Клаус? Верные прихлебатели Брунгильды? Интересно, а Грета и Президиум в курсе происходящего или это козни моей женушки? Кстати, обряд посвящения в ее постельные рыцари вы уже прошли? Небось и не по одному разу? Милейшая Брунгильда любительница этого дела.

– Не смей так отзываться о будущей Матери Нации, предатель! – ненавидяще прошипел оставшийся в шлеме. – Ты оскорбил ее изначально, спутавшись с грязной самкой! Да еще позволив ей родить ребенка, снова осквернив так тщательно очищенную кровь! Хотя, надо отметить, арийская кровь показала свою силу – даже ублюдок самки недочеловека выглядит твоей точной копией! У него и глаза такие же! А если бы его матерью была Брунгильда…

– Папа, – губы Михаэля жалобно задрожали, – а почему он говорит на непонятном языке? И почему у него так грязно внутри?

– Где – внутри?

– Вот тут, – маленький пальчик указал на голову. – И вообще, он весь грязный. Со всех сторон – серый и пыльный!

– Замечательно! – ухмыльнулся Ганс. – Ты и способности свои передаешь по наследству! Теперь мы непобедимы!

Глава 39

– Ну да, ну да, – покивал головой Кай, аккуратно опуская сына на снег. – Всенепременнейше! Но для начала давай-ка шлемчик снимем. Степаныч! Помоги ему от лишней тяжести избавиться!

– Это мы мигом. – Старик закинул ружье за спину и приблизился к сжавшемуся в комок немцу. – Ну-ка, недобитыш, подбородок подними! Мне так сподручнее будет.

– Не смей прикасаться ко мне своими грязными лапами, недочеловек! – зашипел тот, попытавшись пнуть подошедшего ногой.

Совершенно забыв, похоже, о нависшем над ним звере. Но Казбек, зафиксировав попытку нападения на хозяина раньше самого исполнителя попытки, напомнил о себе весьма болезненно – для той ноги, что выступила в качестве оружия.

Крови на снегу прибавилось, поутихший было визг достиг уровня ста децибел.