Ухожу в монастырь!

– Граната?! – кудахтанье уже клокотало где-то возле миндалин. – Там что, бой?

– Да нет. – Саша, болезненно сморщившись, массировала виски. – Это двигатели снегоходов заработали, причем сразу три.

– Охотники?

– Увы, нет. Очередная партия погони.

– Да они что, совсем с ума сошли?! – Лешка недоумевающе переводил взгляд с меня на Сашу. – За одним человеком высылают целую армию!

– Не забывай, он не совсем обычный человек!

– Да, я помню, но они ведь все в защитных шлемах! И явно вооружены, причем не водяными пистолетами!

– Никусь, – Саша жалобно посмотрела на мою дочь, – ты как? Отдохнула?

– Да, теть Саш, – кивнула та, с облегчением откладывая пачку печенья. – И подкрепилась, даже перекрепилась, так что теперь смогу помочь. Наверное.

– Наверное?!

– Я постараюсь, теть Саш! Вы только не давите на меня!

– Да я же и не…

– Вы мысленно давите.

– Понятно. – Я открыла дверцу джипа и выбралась наружу. – Давай, дочур, выходи. И папу с собой прихвати…

– Я что, чемодан, что ли? – проворчал папа. – Не надо меня хватать, я и сам передвигаться умею.

– Саша, а ты останься в машине. – Я остановила сунувшуюся было следом подругу.

– Но почему? Я ведь хочу знать…

– Во-первых, ты должна быть сейчас с дочерью, вряд ли действие транквилизатора будет долгим, а во-вторых, реально помочь ты все равно не сможешь – проблемы со слухом, а твое нервное напряжение отвлекает Нику.

– Да, но…

– Все, хорошая моя, мы пошли. Времени на спор нет. И не выходите, пожалуйста, из машины!

– Пошли? Но куда пошли? Туда, в лес, что ли?

– Сашка, не тупи! В какой лес? Мы просто отойдем подальше от машины, чтобы Нику ничто не отвлекало.

– Ну хорошо, – нехотя кивнула подруга, а потом вдруг вцепилась в мою руку раскаленными ладошками и умоляюще прошептала: – Анетка, вы… ты…

– Даже не сомневайся, – улыбнулась я. – Мы справимся. Все будет хорошо.

Саша кивнула, вытерла сбежавшие из-под надзора слезинки и захлопнула дверцу джипа.

– Ну, доча, – повернулась я к стоявшей рядом с отцом Нике, – где у нас разместится командный пункт?

– Мне все равно.

– Тогда в глубокий снег не пойдем, давай туда, немного вперед по дороге. Ты сама определяй, где тебе не будет мешать Саша.

Мы отошли от джипа метров на двадцать, прежде чем Ника сказала:

– Достаточно.

И закрыла глаза, мгновенно сосредоточившись. А мы с Лешкой заключили нашего странного, необычного, но такого родного ребенка в защитный круг любви.

И только этот круг помог Нике справиться.

Потому что Михар и Лхара, как оказалось, не смогли отыскать место, где затаились Новые. Да они и не искали особо, занявшись возвращением остальных Сильных, с трудом выходивших из-под чужого контроля.

Гомункулусы Менгеле быстро сообразили, кто помешал их планам, и, разозлившись, решили столкнуть лбами Нику и Кая – сами они не могли справиться с моей дочерью, силенок не хватало.

А вот Кай, по их мнению, казался более подходящей добычей.

И, объединившись, они ударили по его разуму.

И у них почти получилось…

Я впервые присутствовала при ментальном сражении, и могу сказать одно – ощущения не из приятных.

Казалось, все волосы на теле встали дыбом, наэлектризованные мощнейшим энергетическим полем. И источником этого поля была наша девочка, тоненькая хрупкая хохотушка Ника…

Совершенно неузнаваемая сейчас – лицо девочки словно повзрослело лет на десять, сжавшиеся в нитку губы, сосредоточенно сведенные брови, все отчетливее проступающая синева под глазами и все сильнее бледнеющее лицо…

Материнский инстинкт сорвал голос, пытаясь докричаться до меня, заставить схватить дочь в охапку и прервать этот жуткий бой. Обнять, укрыть, защитить – она ведь совсем маленькая еще, ей всего лишь десять лет! Ей в куклы играть надо, а она…

А она отчаянно сражалась за жизнь абсолютно чужих ей мужчины и мальчика.

Из последних сил. Последние минут двадцать мы с Лешкой держали дочь на руках – стоять она уже не могла.

А потом все кончилось. Резко и неожиданно.

Опушенные длинными темными ресницами глаза нашего ребенка вдруг распахнулись, и Ника устало улыбнулась:

– Все.

– Что – все? – проклекотал Лешка и закашлялся, выбрасывая из себя накопившиеся напряжение и страх за дочь.

– Наши успели. Теперь все будет хорошо.

– А эти, выкормыши Менгеле, угомонились?

– Вроде да. А может, Сильные очухались наконец. Во всяком случае, Новых пока не слышно.

– Ника! – Дверца джипа распахнулась, и к нам раненой чайкой метнулась Виктория.

Она явно еще не до конца пришла в себя, во всяком случае, ноги плохо слушались хозяйку, периодически роняя ее на снег. Выбежавшая вслед за дочерью Саша помогала ей подняться и пыталась замедлить бег, но девушка рвалась к нам, к своей последней надежде.

Совершенно не обращая внимания на задыхающийся крик матери:

– Викуся, погоди! Ты же ей мешаешь!

И снова падала, и снова вставала – двадцать метров Вика преодолевала минут пять, не меньше.

За это время Никуська уже смогла самостоятельно удерживать вертикальное положение, пусть и с помощью мамы с папой. Но стояла сама.

И улыбалась радостно и легко.

И добежавшая наконец Вика увидела эту улыбку. И все поняла.

Прижав дрожащие пальцы к губам, она робко переспросила:

– Они… живы?