Ухожу…

И снова пятница.

Полдевятого – а я уже спешу в свой маленький мирок… грез.

Удобнее надев на плечо сумку со снаряжением, тащусь на кладбище. Благо, что от дома до метро близко, и там, на месте - буквально двести метров (от Пирамиды, если слышали) – и уже в некрополе, ибо вряд ли бы я вытянула эти утренние прогулки.

Девять – ноль три. Зазвенели цепи. Щелкнул замок – печальный, унылый рык ворот.

Рита, с явными признаками психических отклонений, первая же врывается в этот… мертвый мир.

Здравствуй, Элизабет! Отлично выглядишь! А роза какая!

Китс! Как дела? Что нового случилось за вчера?

Охо-хо! Шелли! Какая улыбка!

Привет, Августо!

(почетная прогулка закончена – и вот оно! венец всех поисков)

Карл[2][2]! Как Ваши дела? Хотите, покажу, что нарисовала в прошлый раз? Хотите? Действительно?

Вот, вот (тычу надгробию бумагу). Правда, отвратительно?

Что? Нравится?

Право, не льстите! Вам не идет…

А тебе я обещала корону?

(теперь уже улыбаюсь памятнику; молчу; диалоги-монологи лишь внутренние,… в себе)

Так, вот дорогой. Как и обещала! Всё будет!

Лишь только закончу с предыдущим. И сегодня же возьмусь за Вас, мой сударь!

Я всё, всё помню! Так что не стоит обижаться или злиться на бедного художника – я в плену физических возможностей. Лишь в них вина – а так, с радостью бы … и днем, и ночью. И в жару, и в дождь!

Заныл, зарычал устало мой трансформер – еще немного, и развернулся бутон этюдника.

Так. На чем остановилась? Что не доделала в прошлый раз?

***

Люблю черно-белое. Штрихи графита. От светло-серого до черного.

Иллюзия теней.

Игра света.

Тебя, мой сударь, я изображу… таким.

***

- А вы, действительно, талантлива, - тихо, но все же уверенно, прошептал мужчина и, уже не дожидаясь разрешения, присел рядом.

(тот самый)

- Спасибо, - спешно ответила я и пристыжено улыбнулась. – Только дело не в таланте. Так, знаю азы и пару нехитрых приемов.

Улыбнулся. Добродушно улыбнулся и тут же взглядом, отпрыгнув от моих глаз, вновь уставился на наброски.

(минута молчания)

Поняв, что разговор больше не склеится, вновь принялась выводить нужные линии лица штрихами.

- А почему меняете что-то? Почему избегаете сходства с оригиналом? – неожиданно спешно затараторил (бросая молниеносные взгляды то мне под руку (на бумагу), то на саму скульптуру).

- Не люблю повторяться. Пытаюсь создать что-то свое. Да и вообще, - неожиданно даже для самой себя, разговорилась, - хочу придумать и нарисовать идеального каменного ангела.

- А эти… не трогают за душу? – ехидно ухмыльнулся.

- Трогают, они прекрасны… Но все это – не то…

- А есть какая-то цель? Или просто, для себя… эти поиски идеала?

(тяжелый вдох – так я вам всё и выдам)

- Для себя.

- Как по мне, самая изумительная, талантливая скульптура здесь – Ангел Скорби.

- Согласна, - (прости, друг, но видимо сегодня мне тебя не дорисовать!) уставилась взглядом в глаза навязчивого гостя. – Вот только лица не видно. А вечная скорбь, даже в солнечный день, в праздник – это не выход. Изъян? изъян, а значит – неидеальна.

- Как и вечная улыбка.

- Как и вечная улыбка, - мило усмехнулась в ответ на понимание. – Вот и хочу, найти такой образ, чтобы солнцу - улыбался, а дождю - вторил слезами.

- А если сон? Милый, нежный сон. В лучах солнышка – как ребенок, а под ливнем – глубокая печаль.

(задумалась на мгновение)

- Все равно… грустно. Вот Элизабет… вечно дремлет. К ней ухажеры приходят, цветы дарят – а она… И главное, поцелуем не разбудишь.

- Неприступная леди, - тихо рассмеялся, - Зато, когда никого нет рядом – ей не одиноко - порхает в своих дивных, фэнтезийных мирках, милых сердцу сновидениях. Да и потом, если глаза прикрыты – еще не значит, что крепко спит и ничего не слышит. Может, просто … устали глазки. Истомно прикрыла веки: либо от счастья, либо от боли.

(пристыжено рассмеялась я)

- Хорошо. Уговорили. Следующей под эксперимент пойдет Лизи.

(буквально секунды паузы - и отозвался)

- Меня, кстати, Асканио зовут. Или Аско, как больше душе угодно, - (и, к моему удивлению, протянул руку – немного замешкав, все же пожала в ответ)

- Рит, - (чуть было не проболталась! черт! я же не думала, что еще когда-нибудь его встречу – потому и выпендривалась; хотя… какая разница) – Амэли.

- Помню, - невольно рассмеялся молодой человек.

Дорогой, идеального покрова и шитья, темно-синий костюм, шелковая рубашечка. Черный галстук.

Весь при параде… такой себе, раскрасивый павлин.

Чтобы вы, Асканио, не задумали, нам все равно не по пути. Навиделась я в этой жизни уже неравенства и унижения от богатых к бедным, так что ни на искренность, ни на радушие… не надейтесь.

Моя предвзятость уже наострила ушки; и эта барышня, для меня, - не порок. Я ей рада, так что изменений не ждите.

- Вы хоть еще не опаздываете? – (так и не определилась, было это радушие, или упрек)

(невольно взглянула на часы)

- Скоро буду отчаливать. Но пока еще не опаздываю. Спасибо за волнение.

- Если… мое общество вас удручает, то скажите – я не обижусь. Покорно оставлю в покое. Ведь вижу – из-за меня уже второй раз откладываете свою работу.

- Да нет, чего. Если это не тянет за собой никаких обязательств – то вполне сносно.