Уклонист

Солдаты все поняли и чуть поменяли направление движения, продолжая ожесточенно отстреливаться от наседавших китайцев.

Пули и осколки вились вокруг, в какой-то момент казалось что их видно как в замедленной съемке. Часть сознания Куликова очень удивлялась тому факту что при такой плотности его еще не убило, что их вообще всех не перестреляли.

Но вот что-то ударило в грудь и одновременно в спину. И лишь бесконечно долгую секунду спустя он понял, что в грудь ударила срикошетившая пуля от ствола дерева пуля, вот от него все еще разлетается щепа, а в спину попал осколок от гранаты, взрывной волной попалившей его в снег.

Восприятие боя то снова замедлялось до "стоп-кадра", то ускорялось настолько, что вообще ничего невозможно было разобрать: кто в кого и откуда стреляет. Где свои? Где чужие? В этом случае оставалось полагаться только на инстинкты.

Кто замер под деревом и больше не шевелится?

А это кто взмахнув руками упал точно сломанная кукла?

Свои…

— Давайте, вы первый! — прокричал кто-то Куликову в ухо.

— Что?

— Спускайтесь! Мы прикроем!

И только теперь Вадим осознал, что под непрерывным огнем дотащил старшего сержанта до спасительного обрыва, протащив его пятьдесят метров, а может и больше, хотя казалось что тащил от силы метров пять и нужно ползти еще целую вечность…

— Хорошо. Но вы сразу за мной!

— Так точно!

Вадим сделал еще одно усилие, потянув на себя Коржакова и покатился вниз. Сначала все было нормально, но потом движение приняло неуправляемый характер, скорости увеличились из-за увеличения угла наклона и на дно он прилетел кубарем.

Только здесь внизу, от удара пришел в себя старший сержант.

— Где мы? — спросил он.

— В заднице!

— А конкретнее?..

— В какой-то впадине. Мы, кажется ненадолго вырвались из окружения.

— Это хорошо…

— Хорошего тут кот наплакал.

Куликов посмотрел наверх и увидел как остальные солдаты последовали за ним. Скатившись они тут же брали склон на прицел. Один из бойцов приземлившись, больше не шевелился.

— Умер… — сказал проверивший его товарищ. — Шею сломал.

— Б… так глупо умереть, — сплюнул другой. — Даже не от пули…

— Эх… что ж ты так Витек?

Смерть действительно бессмысленная, как ни посмотри и оттого более тяжелая для осознания.

Куликов осмотрелся, от всего отряда осталось шестеро, плюс тяжело раненый старший сержант.

"Четверо погибших. Могло быть и хуже, — подумал он. — Все могли полечь".

— Отходим!

У погибшего быстро забрали оружие и боеприпасы, подхватили Коржакова и ощетинившись стволами стали уходить вглубь чащи. Замыкающие отмерили несколько очередей по высунувшимся наверху китайцам. Они разразились огнем в ответ, но к счастью никого не задели, хоть пули пролетали в опасной близости, впиваясь в деревья, выбивая щепу и уходя в снег, оставляя маленькие отверстия с исходящим паркóм.

То один то другой солдат стали вдруг быстро терять силы и отставать. Выяснилось, что все они ранены, и раны свои заметили только сейчас, спустя минуту после окончания столкновения. Временного окончания…

— Стоп! Колите себе обезболивающее, — приказал уже Коржаков, возвращая себе бразды правления отрядом. — Да и мне не помешает…

Отряд остановился, и солдаты буквально попадали в снег со стонами, хрипами и матом на устах. Вадим взяв аптечку вколол старшему сержанту тюбик обезболивающего.

Наскоро осмотрев Коржакова, Вадим нашел его рану в груди на ладонь выше сердца, бронежилет не выдержал выстрела из снайперской винтовки повышенной мощности, и остановил кровотечение, подложив бинт.

Сам он как ни странно не пострадал, не считая легкой контузии. Ни царапины, по крайней мере на теле, ну а бронежилет не в счет…

— Китайцы!

— Быстро они нас нагнали, с-суки!

Снайпер сделал выстрел и прокомментировал:

— Один есть…

— Да их еще два миллиарда! Стрелять не перестрелять! — захохотал кто-то и дал неприцельную длинную очередь.

"Парень похоже злоупотребил промедолом", — отстраненно подумал Вадим.

— Экономить боеприпасы! Стрелять наверняка! — прикрикнул Куликов, видя что старший сержант снова отключился.

Китайцы пошли на сближение. Их было больше, около тридцати и они знали что победа у них в руках, противник малочисленней, понес потери, ранен, и русским никуда не уйти. Так что бой начал набирать силу и ожесточение.

— Рация… Рация цела?! — спросил пришедший в себя Коржаков.

— Да. Работает, — с облегчением подтвердил связист, видимо вспомнив, как он с ней навернулся несколько раз на горе, да и во время боя могли двадцать раз ее пулями и осколками пробить. Но повезло.

— Дайте…

Куликов передал Коржакову рацию.

— Гвоздика, я – Ходок-пять, Гвоздика, я – Ходок-пять… Гвоздика, срочно требуется огневая поддержка… попали в засаду… Координаты… К черту координаты! Наводитесь на исходящий сигнал радиостанции… Да, подтверждаю вызов огня на себя… Вызываю огонь на себя… Вас понял, конец связи.

Старший сержант обессиленно опустил руку и выронил рацию. Отдышавшись, он сказал:

— Нам нужно продержаться еще минут десять-двенадцать…

— Чтобы нас вместе с китайцами за компанию накрыло? — недовольно произнес Куликов. — Я на такое дерьмо не подписывался!