Укок. Битва Трех Царевен

Потом прыгала Су Ян. Она бодро взобралась наверх, только несколько раз поворачивала голову и смотрела куда-то в сторону, на землю. Уж не на остатки ли башни? Вот она подошла к краю, перелезла через ограждение, уцепилась…

— Пошел!

Но кореянка висела, вцепившись в железо кистями и ступнями, как приклеенная. Внизу начали свистеть, подбадривать ее, Олеся подпрыгивала, чуть не плача:

— Суня, ну Суничка! Ну прыгай, зайка моя!!! Пры-га-а-а-й!

Однако все было тщетно. Медный уже хотел было дать знак Шкиперу, стоявшему там, наверху, чтобы тот отменил прыжок, но в этот момент Су Ян все-таки отцепилась и полетела вниз. У нее получился затяжной прыжок, почти до самой земли. Медный снял ее со страховки совершенно белую. Тут же подскочил Данила:

— На, дай ей!

Он протягивал коньяк во фляжке. Хороший коньяк — Данила плохого не носит. Медный потрепал девушку по белым с синеватым отливом щекам и влил несколько капель. Су Ян закашлялась, осела на землю и потом, все-таки порозовев, выдавила:

— Спа… спасибо!

На всех этих моментах никто внимание не заострял. Все знали, как сами первый раз прыгали, как тошнило их в кустах, как они зеленели и бледнели, как деревенели на вышке или, тем паче, замирали на самой лестнице от страха — ни вверх, ни вниз. Обошлось так обошлось.

А потом Данила разжег костер, и Олеся достала из сумки бутылки, блестевшие фольгой.

— А теперь, господа, шампанское! — воскликнула она. — Только чур по русской пословице: по усам текло, в рот не попало… по ногам то есть текло.

— Ну а глотнуть-то можно? — прищурилась Камилла.

— Только после омовения ног! На самом деле это не моя идея, это Су Ян придумала. Верно, Суня? Так вот, а она это где-то в каком-то форуме вычитала. Да?

Кореянка кивнула. Она взяла в руки бутылку, встала и, волнуясь, сказала:

— Я тут у вас новенькая, не знаю, правильно ли все делаю. Но вы всегда поступаете как-то так необыкновенно. Вы — Волшебники. Вот я и подумала: люди шампанское пьют за удачу, за деньги, за победу. А мы вот… ноги помоем. Странно, правда?

— Ничуть не странно! — поддержал ее Медный. — На награждениях «Формулы Один» что делают? Правильно, шампанским обливаются. В руках у победителя находится вполне фаллический предмет — бутылка шампанского, из которой извергается белая пена его вирильной мощи, означающая оплодотворение окружающего пространства духом побед.

— Ага. То есть мы будем оплодотворять ноги фаллическим символом? — рассмеялась Лис, но на нее зашикали.

— А ты против? И вот, искупаться в шампанском — для победителя означает создать залог своих побед! Тем более… — Медный посмотрел на скрещенные ступни кореянки, — тем более, для некоторых это самое актуальное сейчас! Так, гусары, открываем бутылки, без травм! Целиться в люстру необязательно.

Мохнатым ковром стелился папоротник. Сосны потревоженно шумели верхушками, принимая ветер. Изредка с них валились шишки.

— Моем ноги мы в шампанском, чтоб победы перли танком! — пошутил Диман.

Остальные подхватили:

— Симорон для всех удач, лей шампанское, не плачь!

— Игристого не жалей, мой лапти веселей!

— Будет море выпито, если на ноги все вылито!

— С каждого при омовении — афоризм! — заявил Шкипер. — Я записываю, то есть запоминаю.

Первой это сделала Лис, грациозно, будто она только и делала всю жизнь, что обливала пенной струей свои пятки. Затем она высказалась:

— Щипет прикольно. Шампанское — игра. Пусть ноги всегда будут играть и танцевать!

Потом это же сделала Камилла. Оставшись верной своей натуре, со вкусом, наслаждаясь, она вылила почти всю бутылку, оставив только символический глоток для себя, и сказала:

— Ой, сладенькие мои! Вас же теперь зацелуют совсем!

Парни были, конечно, поскромнее. Только Сын Плотника долго полоскал свои лапы под пенящейся струей, со спокойной крестьянской обстоятельностью, пока на него не загалдели:

— Ну, себе-то оставь выпить! Или ты трезвенник?!

— А я шампанское не люблю, — пояснил он, — язык дерет. Вот водочки бы с груздочками!

Как кошка, ловко ополоснула маленькие ступни Олеся, сочинив замечательное: «С баксов нам не воду пить, будем мы по ним ходить! ТАК!!!»

Кореянка смотрела на свои голые ноги, будто видела их впервые в жизни. Видно, проклятье долгих лет, самое страшное для человека — комплекс неполноценности, это клеймо «уродина я!» — спало с нее, слезло лоскутами, и теперь осталось только смыть его остатки.

— Ну, — негромко сказал стоящий рядом Медный. — Отречемся от старого мира, смоем прах его с наших ног… Давай!

Девушка взболтала бутылку так, что клочья пены полетели в разные стороны, расшибаясь о ее пятки.

Собираясь обратно, они опять припозднились. Почему-то не развязывались узлы, закрепленные Шкипером и Медным на вышке. Заел один блок, с ним и возились. Потом Шкипер, чертыхнувшись, обрубил его охотничьим ножом.