Укол китайским зонтиком

«Стало быть, ее тоже Елизаветой звали, – подумала Надежда, – а что такого, та ей какой-нибудь прабабкой приходилась, верно. Или более дальней родней».

– Одинокая – это да, – согласилась дворничиха, – но не скажу, что нелюдимая. Просто на лавочке сидеть не любила со старухами. Да и то сказать, что там высидишь-то? Одни сплетни.

– Это верно… – Надежда подумала, что пора ей уходить, потому что дворничиха глядела уже с легким подозрением и на дальнейшие вопросы отвечать не собиралась.

Девочка с грустью разглядывала рисунок, который начал понемногу смазываться.

– А хочешь, я поговорю с тем художником, чтобы он твой портрет нарисовал на бумаге? – спросила Надежда. – Он по памяти нарисует, а я тебе потом передам. Бесплатно, – добавила она, заметив, как мать нахмурила брови.

Девочка просияла и запрыгала перед ними на одной ноге.

– Вот сейчас ему сразу и позвоню… – Надежда раскрыла сумку, поискала там мобильный телефон и вроде бы случайно выронила старинную открытку.

Девочка подняла ее и рассмотрела.

– Это не живая тетенька, а кукла, – сказала она.

– Ну да, а ты что – видела где-то такую куклу? – перешла Надежда к делу.

– Конечно, у Елизаветы Петровны… Она мне поиграть не давала, а только из своих рук посмотреть. Говорила, вещь ценная, ей дорога как память.

– Вот как? – пробормотала Надежда. – Стало быть, кукла у нее действительно была.

– Точно такая же, в синем платье, – охотно подтвердила девочка, – с зонтиком.

– Ничего не осталось, стоило беречь как память… – вздохнула дворничиха. – Вот я скажу, женщина она была непростая. Потому как сестра-то ее двоюродная из Вологды после того, как мусор выбросила, задумала замки менять. Вызвала мастера, он так ругался. Это, говорит, такой замок сложный, удивительный, такой и в магазине не продается. И стоит он очень дорого. И его, говорит, никакой отмычкой не откроешь, только ключами. Да и ключи-то не сделаешь. А ты, говорит, тетеха вологодская, поставишь самый обычный, который пальцем открыть можно. Все замки, что в магазине продаются, от честных людей. Только этот вот замок настоящий.

Ну, она его не послушала, велела все равно менять. Я потому знаю, что насорили они на лестнице, меня управдом послал убирать.

– А вы, значит, к ней тоже убирать ходили? – спросила Надежда осторожно.

– Не то чтобы постоянно… но если нужно… – замялась дворничиха. – А вот как-то прихожу я к ней, она мне дверь открывает бледная такая, дышит с трудом. Я вижу, что человеку плохо, врача вызвать, спрашиваю, или уж «Скорую»…

Не надо, говорит, этого врача, а вот незадача, телефон у нас отчего-то не работает.

А ведь и верно, с утра что-то они там чинили, молчат все телефоны у них в подъезде. Позвони, говорит, по телефону, только не по мобильному. Номер запомни, я и запомнила, до сих пор в голове сидит. Два ноля, три пятерки, а как там спросят добавочный, то скажи – восемьдесят один. И больше ничего, сразу трубку вешай. Ну, я пошла в наше ТСЖ да и позвонила. Еще управдом прицепился – чего тебе да зачем служебный аппарат занимаешь. Я ему ничего не сказала, а только выхожу во двор – смотрю, машина у подъезда стоит. И человек выходит – сразу видно, что доктор. Вот так вот.

– Ладно, пойду я. – Надежда внезапно заторопилась, потому что стало ей как-то неуютно. – Насчет портрета не беспокойтесь, раз обещала, то сделаю.

Все разошлись, во дворе снова стало пусто, и тогда материализовался тот самый неприметный мужчина. Все это время он отсиживался в кустиках. Женщины говорили довольно тихо, он не все расслышал, однако видел, что та, Лебедева, показала какую-то бумажку. Потом оглянулась опасливо и заторопилась к выходу.

Да, можно, конечно, нажать на дворничиху и выяснить, о чем они говорили. Но тогда придется раскрываться, а этого ему пока делать не хочется. Рановато. А лучше бы и совсем не надо, хорошо бы все тихо сделать, без лишнего шума.

Надежда заехала еще к тетке, выслушала ее нелестные замечания и поехала домой. Тетка не слишком распиналась – потому что Надежда с ней не спорила – да, конечно, очки починили плохо, да, она не сумела приструнить мастера, да, нет у нее ни хватки, ни принципиальности, да и активной жизненной позиции не хватает, да, если случится что серьезное, на нее нельзя положиться. Естественно, тетка быстро затихла – кому охота ругаться, если никто не возражает.

Надежда молчала вовсе не по кротости характера, она просто усиленно думала. Стало быть, китайская кукла у убитой женщины точно была, девочка ее видела. И можно предположить, что неизвестный убийца приходил к той женщине за куклой. Только зачем убивать? Ну, стукнул бы по голове, много ли немолодому человеку нужно? Забрал бы куклу да и пошел себе. А этот, видите ли, еще и непотребство такое устроил. Не сходится что-то. Там, в музее, все сделали аккуратно и быстро. А здесь все наоборот.