Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез

Что такое есть я на фоне всех тех, кто машет мечом?

Тех, которые вечно в форме – отличной форме, причем?
Тех, которым всегда почтение, десять их или сто…
Что такое есть я в сравнении с ними – просто ничто.

(c) М. Щербаков

Умеренная здравая самокритика, в отличие от самоедства без соли и лука и самокопания с рвением диггера-мазохиста, не вредила еще никому. Другое дело, что она не столь часто встречается даже у здоровых людей, а уж у наших пациентов, да еще и пребывающих в обострении, ее днем с огнем не сыщешь. Ну как, скажите, быть, если, по логике вещей, в этом шкафу не может сидеть существо с хвостом, крыльями, бюстом пятого размера, смазливой мордашкой и бутылкой коньяка, – а оно там есть? И зовет пить и все такое? Как спокойно смотреть на творимые в стране безобразия, если на самом деле президент – это ты, а не какой-то там хрен с бугра? Тут никакая конспирация не спасет – ну разве что на время, до первого прокола.

Тут на днях пришел к Оксане Владимировне, моей супруге и коллеге, ее давнишний пациент, Николай Павлович (назовем его так). Стаж болезни с четверть века, инвалидность – все как у многих людей, болеющих давно и всерьез. Если раньше Николай Павлович ложился на лечение в стационар чуть ли не ежегодно, причем зачастую с боем и катанием на барбухайке под мигалки, то последнее время он в отделении редкий гость – по крайней мере, года четыре уже не был. Зато в поликлинику психдиспансера он ходит как по расписанию – четко раз в месяц. В этот раз график был нарушен: визит состоялся аж на полторы недели раньше.

– Николай Павлович, что-то случилось? – поинтересовалась доктор.

– Да что-то, чувствую, обострение у меня, Оксана Владимировна.

– А что с вами не так?

– У меня снова появилась уверенность, будто я – агент ФСБ.

– Она чем-то обоснована, эта уверенность?

– В том-то и дело, что ничем, Оксана Владимировна! Просто в один прекрасный день просыпаешься (а сон, кстати, последнюю неделю паршивый, как на грех) – и вот оно, знание. Не подозрение, не сомнения – их просто нет. Знание. Агент – и хоть ты тресни!

– Николай Павлович, сами-то как полагаете – что будете теперь делать с этим знанием?

– Я, доктор, воробей стреляный. Я знаю, что это такое. Поэтому в ФСБ меня пусть не ждут – фигушки, не дождутся! Причем я даже знаю, откуда эти мысли: я ведь, еще когда служил в Советской армии, подавал заявление, хотел поступить к ним на службу. Они тогда меня не взяли, и правильно сделали – на кой им сумасшедший агент? А мне с тех пор эти воспоминания аукаются. Ну посудите сами – какой из меня агент ФСБ? А я вам скажу сам – ни-ка-кой! Кто мне тайну доверит? Да, в конце-то концов, если хотят, пусть доверяют – только при первой же госпитализации я ее разболтаю всему дурдому!

– Почему?

– А потому, что от доктора симптоматику скрывать – себе дороже, а от других больных – западло! Так что выписывайте мне лекарство от государственной службы.

– Трифтазин[7]?

– Да, как обычно. И для сна что-нибудь, а то я уже устал Родину сторожить. Я бы и в прошлый раз мог приглушить обострение и не обивать пороги ФСБ и прокуратуры – но не рассчитал, надо было запас лекарств делать, а тут сначала поездка к родственникам, потом новогодние праздники, когда вы не работали, – и все, и я пропал, завербовали. Нет уж, в этот раз я буду умнее.

– Готово, Николай Павлович, держите рецепты, идите получать лекарства.

– Спасибо, Оксана Владимировна! На этот раз Родина может спать спокойно – мне ее тайны на фиг не нужны!

Белоснег, похотливые гномы и чертяка фельдшер

До Нового года остается чуть больше месяца. Скорее всего, перед тридцать первым декабря народ сделает небольшую передышку в своей извечной диалектической попытке упить неупиваемое, а кое-кого, из разряда особо провинившихся и сугубо подкаблучных, возьмут на короткий поводок и приведут кодироваться, но это будет потом. А сейчас отмечается конец третьей недели со дня праздника народного единства, икаются отголоски Хеллоуина – словом, у нас и у наркологов работы не убавляется.

Получив на руки этот вызов, Денис Анатольевич присвистнул и переспросил у диспетчера – мол, разве мы в пригородные села ездим? Оказалось, что да, что это село как раз из тех, что теперь вошли в состав города, поэтому можно брать с собой баян, дорожка будет длинною. Пожалев, что на подстанции нет вертолета, экипаж загрузился в барбухайку и взял курс за город. Уже на подъезде к внушительному особняку, чей адрес как раз значился в талоне вызова, спецбригада второй раз посетовала на отсутствие вертолета. Желательно боевого, с аминазиновыми самонаводящимися ракетами и транквилизаторным пулеметом Гатлинга. Из особняка, нарушая тишину морозного вечера, доносились выстрелы.