Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез

Опьянение-то в конце концов прошло. Зато остался галоперидол с его побочными эффектами. У мужика сводило судорогами руки, ноги, шею, закатывались глаза, перестал помещаться во рту язык – словом, он решил (и не совсем беспочвенно, положа руку на сердце), что жена решила его отравить. И оскорбился. И заявил, что бросает пить. И есть.

Вызов, который принял диспетчер, звучал так: «А ДАВАЙТЕ ВЫ ПРИЕДЕТЕ И ЕГО ПОКОРМИТЕ!»

Следующий номер был за одной бабулькой. Она пришла в поликлинику оформить вызов врача на дом – деду, помимо прочих узких специалистов, для оформления инвалидности требовалась консультация психиатра. Обычно с такими выездами больших проблем не возникает: родственники или диспансер обеспечивают транспорт, доктор едет, смотрит, делает свою запись и возвращается обратно. Просто машина, которую выделяют на диспансер, обычно загружена подобными вызовами на неделю-другую вперед.

Доктор так и объяснил: мол, так и так, сегодня и завтра уже не получится, потому что все вызовы расписаны, а вот послезавтра вы договариваетесь с кем-то, у кого есть машина, и мы едем смотреть вашего дедушку. Поняли? Вот и отлично.

Кто ж знал, что у бабульки свои представления о способе найма автотранспорта! Ничтоже сумняшеся, она вышла на парковку перед дурдомом, где стояло много машин. Некоторые из них – с непугаными водителями внутри. Далее – это просто надо представить!

Сидит себе мужик в машине, курит, никого не трогает, ждет супругу, которую подвез, чтобы та прошла медкомиссию для получения водительских прав. И тут к нему бодро шкандыбает бабка, заглядывает в окно и безапелляционно заявляет:

– Слышь, сынок, чтоб послезавтра в двенадцать был здесь! Повезешь меня с доктором по такому-то адресу, будем деда смотреть!

И так два раза и медленно, чтоб не забыл. Мужик, зная, куда приехал, на всякий случай спорить не стал. Но сообразил, что под защитой доктора ему будет как-то спокойнее, и попросил бабку устроить очную ставку. Вот прямо сейчас. К его великому облегчению, доктор разобралась, отпустила немного напуганного товарища с богом, вздохнула и попросила у бабульки телефон кого-нибудь из ее родственников. Желательно не старше ее самой.

Жучок

Не успел я похвастать спокойной неделей, как пациенты устроили полный… назовем его аншлаг. Я уже успел пожалеть, что взял еще один участок на совмещение – хотя чего там, все равно больше добровольцев не было. Спрашивать народ – мол, вы что, все с ума посходили, – было бы нетактично; кроме того, они могли бы хором радостно ответить: «АГА!» – и ведь не поспоришь…

Особенно запомнилась одна дама. Пусть ее будут звать Вера Ивановна. Пришла она в сопровождении своей сестры и попросила подлечить ее от депрессии, а то кругом сплошное расстройство.

– Что же вас так расстроило?

– Не просто расстроило, доктор, а давно уже расстраивает. Вот уже семь лет. Вот как пятьдесят исполнилось, с тех пор все и началось.

– А что началось-то, Вера Ивановна?

– Соседи начали подслушивать мои мысли. И стали меня презирать.

– Они как-то дали вам об этом знать?

– Да по ним же видно! Вот иду я из магазина, а у подъезда соседка стоит. Сразу видно – презирает.

С другой поздоровалась, она мне улыбается, но как-то сквозь зубы – тоже презирает, хоть и вида не кажет. Сосед кивает мне – явно презрительно, а за спиной плюет на пол, я ж чувствую! И молодежь на лавке вроде как пиво пьет, а присмотришься – нет, и они презирают.

– Да вы просто чудеса эмпатии проявляете!

– Ой, да ладно! Это же не скроешь! А я и в самом деле стала всех тоньше чувствовать, а в последнее время – вы не поверите – даже их, этих соседей, мысли читать научилась! Да вы, наверное, мне не верите. Вот и сестра не верит, и муж. Я ему говорю – слышишь, что Тамарка про меня сказала? Нет, говорит, откуда мне слышать, если она рта не раскрыла ни разу за то время, пока ты в лифте ее взглядом сверлила? А она меня мысленно пять раз ледью обозвала, а потом нехорошо выругалась!

– Я даже боюсь представить, как именно!

– Я стесняюсь повторить, но могу написать, если хотите. Ага, давайте листок и ручку, – Она подсела к столу и принялась за работу. – А заодно напишу, как меня остальные обзывают.

– О. Кажется, это надолго. Ну тогда пишите и рассказывайте дальше. Так за что вас презирать-то? Неужто мысли у вас настолько плохие, что соседям их подслушивать тошно? Ну так и не подслушивали бы!

– Вы не понимаете. Не подслушивать они не могут: мои мысли открыты всем. И они… – тут она смутилась, – нехорошие. То есть это не мои мысли, мне их специально кто-то подбрасывает, а мозг, такой гаденыш, находит и думает.

– Это кто же их вам подбрасывает? И как?

– Да если б я знала! Но такую похабщину я сама придумать не могу, это явно чьи-то происки. Я никогда в жизни не думала столько о сексе, о любовниках, о… о всяком таком, противоестественном. И вдруг – нате, оно само думается! Я не хочу, а оно само думается! Мне думается, а все вокруг читают. Ну и презирают поэтому. Вы, я вижу, не верите в экстрасенсов. Я тоже до пятидесяти лет не думала, а потом пришлось.

– А что произошло в пятьдесят лет? Климакс?