Укол ревности (СИ)

“Вот и что это?! Может и правда любовь?” - задавался он вопросом идя по коридору. Хотя он, почему-то не хотел сводить их отношения к такому банальном слову, а более подходящего он пока не нашёл.

Косицкий вошёл в офис и увидел там Берсееву, сидящую на диване с прикрятыми глазами. Больше никого не было. Спасатель посмотрел на психолога новым взглядом. Он чуть не потерял её. И тут вспомнил каким взглядом она на него посмотрела, когда пришла в себя. Взглядом полным благодарности и любви. Той самой любви, которую он только что идентифицировал в себе. Любви, которой не нужны слова. Но сейчас, глядя на неё такую хрупкую и уязвимую, ему захотелось сказать ей это.

Он сделал шаг и открыл было рот, когда из кабинета Оленëвой вышли Дмитрий и Татьяна, и, с счастливыми лицами, подошли к нему. Вика открыла глаза.

- Наши поздравления, - радостным голосом провозгласил Родимин, - У нас есть признание, дело раскрыто.

- Можете сегодня идти домой раньше, - великодушно сказала Татьяна, - Отчëты по делу напишите завтра.

- О, так мы свободны? - воодушивился Косицкий.

- Да, вам обоим нужен отдых, - кивнула Оленëвой.

И они вышли, пойдя в этот раз в кабинет Родимина.

Берсеева потëрла виски, сделав глоток из стоящего перед ней стакана. К ней подошёл Косицкий, со словами:

- Ну как, Вик, может сходим прогуляться?

Виктория чувствовала себя очень усталой, но домой ей не хотелось и она согласилась.

Они шли вчерашним маршрутом, неспеша прогуливаясь по улицам города. Шли молча изредка перекидываясь взглядами. И тут перед ними вышла дворняга. Та самая вчерашняя знакомая Севы.

- Опять ты? - спросил у неë Косицкий.

Вика с интересом посмотрела на Севу, глаза её улыбались. А потом присела напротив собаки и сказала ей:

- Ты не сердись на него, он извиняется за вчерашне.

Психолог потрепала дворнягу по голове, и та просто убежала.

- Удивляюсь я тебе, даже с собаками ты можешь общий язык найти, - сказал с ухмылкой спасатель.

- А ты не удивляйся, - сказала она слегка ехидно, поднялась и слегка толкнула его локтем. Усталость отступала, возвращая ей привычную живость.

Они не заметили как зашли во вчерашний бар. А там, слово за слово, не заметили как наступил поздний вечер. Часы показывали начало одиннадцатого. И всё это время Берсеевой казалось, что Косицкого что-то гложет и он хочет ей что-то сказать.

Она вызвала такси и, как и вчера, проводила его до квартиры.

- Проходи, - пригласил еë Сева.

Они прошли в гостиную, где всё так же на диване лежал плед, которым Вика укрывались этой ночью.

- Сева, я вижу тебя, что-то тревожит. Что ты мне хочешь сказать, - спросила его Виктория в лоб.

- Я?! - смутился Всеволод, что бывало крайне редко, - Я, я и правда, хотел сказать, - голос его стал серьёзным, - Знаешь, Вика, я люблю тебя, - сказал он, и на душе как-то стало спокойнее.

Берсеева, услышав эти слова слегка смутилась, и долго вглядывался в глаза Косицкого, а после просто ответила:

- Знаешь, Сева, ведь я тебя тоже люблю.

Напряжение, на мгновение повисшее в воздухе, растаяло без следа. Всеволод широко улыбнулся, потянулся и зевнул.

- Оставайся у меня, тогда завтра можно будет снова опоздать, - сказал он, взяв её руку в свои, - А я с утра снова организую свои фирменные бутерброды.

Виктория смотрела на него сонным взглядом, предложение было весьма заманчивым и она, конечно же, согласилась.

Двое лежали без сна. Один на кровати, вторая на диване. Оба думали о прошедшем дне и, о том, что будет дальше. Оба думали и о признании, о котором они, впрочем, догадывались уже давно. Отношение между ними это, правда, никак не поменяло. Любовь… Им казалось, что это не совсем то слово, или значение у этого слова должно быть не таким, как все привыкли. Не плотское, а возвышенное, глубокое, неизведанное чувство.