Украденная ложь (ЛП)

Прерывистое дыхание касается моих губ, мой фонарик освещает лишь клубы дыма перед моим лицом. Я прислушиваюсь к звукам криков, к тому месту, откуда доносятся голоса, если я смогу направиться в их сторону, это выведет меня из этого лабиринта.

— Лира! — задыхаюсь я, надеясь, что мой придушенный голос кого-то насторожит.

Я засовываю ключ в карман, сую фонарик в рот и, держа его зубами, срываю с себя пуловер, затем бросаю его на землю.

Черная майка прилипает к моей коже из-за пота, струйками стекающего между грудями на живот. Я выравниваю дыхание и, пытаясь унять панику, двигаюсь к выходу.

Вот тогда-то я и слышу тихий смех.

Мрачную, скрытую усмешку, от которой у меня напрягаются мышцы. Они заставляют меня быстрее двигать ногами. Зная, что что-то близко. Они близко, а я заперта здесь вместе с ними. От угрожающей ауры этого звука у меня панике трясутся поджилки. Отголоски смеха отдаются в моей груди, гудят в голове.

Мотив карусели крутится быстрее, становясь все громче и громче с каждым шагом вперед.

Я чувствую дуновение ветра позади себя, целомудренное прикосновение к моей пояснице, но обернувшись, вижу лишь еще больше дыма. Еще одно прикосновение руки к моей левой ноге заставляет меня снова обернуться. Они совсем рядом. Прямо за стеной дыма, прячутся, играют. Я кручусь и отворачиваюсь, пока они касаются моего тела.

Я застреваю в ложной реальности. В призрачной игре, в которой не хочу участвовать. Мой желудок бурлит, разум плывет, а они гогочут и прижимаются ко мне. Появляются и исчезают в тени.

Они везде и нигде одновременно.

За ними невозможно угнаться.

— Какого хрена вам нужно?! — кричу я, сытая по горло этими играми, уставшая от мучений в кошки-мышки. Мой фонарик направлен прямо вперед, а моя грудь вздымается и опускается от гнева.

— Чего вы хотите?! — снова кричу я.

Снова смех, мой фонарик ловит проблески их лиц по мере того, как они подходят все ближе и ближе. Они идут бок о бок, их широкие плечи двигаются синхронно друг с другом. На крайнем слева — клоунская маска, на том, что посередине, — лицо Билли из «Пилы», а на последнем — простая белая маска, у которой на месте глаз течет кровь.

Они приближаются ко мне, и к горлу подступает тошнота. Я пячусь назад, пока не натыкаюсь на что-то твердое. Уверена, что именно так и чувствуешь себя в аду. Тот, что в белой маске, самый высокий, берет меня за косу, растирая ее между большим и указательным пальцами.

Я остаюсь неподвижной, а он наклонялся ко мне, прикасается носом своей маски к моим волосам и отчаянно громко вдыхает.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я хриплым, надсадным голосом.

То, что я считала частью лабиринта, начинает двигаться позади меня. Я отступаю от него, только чтобы шагнуть ближе к другой фигуре. Мне некуда бежать, я ничего не могу сделать, чтобы помешать его рукам обхватить меня. Он заслоняет мне рот ладонью и прижимается ко мне своим твердым телом.

Тот, кто скрывается в тени и есть дитя ночи. Даже в маске я знаю, кто он. Я чувствую его.

Я готовлюсь закричать от стоящего передо мной ужаса.

— Твой страх. — Его звериный тон громко звучит над музыкой и суматохой. Я рыдаю в его большую ладонь и чувствую вкус кожи.

Передняя часть его маски касается моего носа. Я перемещаю глаза, чтобы разглядеть черно-белый череп на верхней части его лица. Часть, где должны быть губы, скрыта толстым черным респиратором, который искажает его голос.

— Твое молчание, — продолжает он.

Запах пластика и дыма почти непреодолим, но не так силен, как лежащий в основе аромат гвоздики и черной магии. Адреналин течет по моим венам, как жидкое золото. Каждое нервное окончание возбуждается, каждый атом дрожит от энергии. Я жива.

Я в руках смерти и чувствую себя чертовски живой.

— Правда, — он хмыкает.

Какая правда?

Что он кровожадный сукин сын? Я могу уже сказать ему это.

Рука Алистера обвивается вокруг моей талии, притягивая меня ближе, если это возможно, и затрудненные звуки его дыхания сквозь маску заставляют меня дрожать. Я съеживаюсь, когда его темные глаза проникают в мою душу сквозь череп.

— Теперь ты принадлежишь мне, Маленькая Воришка. Мы владеем тобой. Ты принадлежишь нам. Не забывай об этом.

От этого рыка у меня трясутся поджилки, и дрожит нижняя губа.

Я трушу от его слов, понимая, что все равно ничего не могу с этим поделать. Мне не спасти себя от этого момента. Не остановить происходящее.

Мое сердце стучит так сильно, что он наверняка чувствует это в своей груди. Горячая, влажная жидкость пропитала мои бедра, мое тело сексуально возбудилось от заряда первобытного ужаса. Я говорю себе, что это просто естественная реакция моего тела. Что я ничего не могу с этим поделать. Это биологическая реакция.

Его хватка на моем теле усиливается, рука, закрывающая мой рот, становится тверже.

— Тебе нравится бояться, не так ли, Брайар? Тебе нравится играть в тени с нами, монстрами? — спрашивает он, подначивая меня, как ребенка.