Украденная невинность

Джессика Фокс спускалась из окна своей комнаты по импровизированной веревке, сделанной из плотно скрученных и связанных между собой простыней. Если учесть, что окно на третьем этаже, то ее бесстрашие и ловкость сами по себе были удивительны. Граф никогда не сомневался в ее возможностях, но сейчас был тем не менее поражен, и ему пришлось напомнить себе, что Джессика была настоящей акробаткой уже в четырнадцать лет. Все это мне мерещится, думал граф мрачно. Не может быть, чтобы она… черт возьми, ведь девица могла бы улизнуть незамеченной, если бы он, уже потушив лампу в кабинете, не засиделся у окна, глядя па необычно яркую луну. Сидеть вот так, в полной тишине спящего дома, и слушать шипение угольков, догорающих в камине, было настолько приятно, что Мэттью потерял счет времени. Он вспоминал «Норвич», размышлял о том, насколько хороший контакт сумел наладить с экипажем, скучая по соленому запаху моря, свежему ветру и крепкой мужской дружбе с другими офицерами, В какой-то момент капитан поймал себя на мысли, что предпочел бы снова оказаться в море, а не в Лондоне в разгар сезона, что с несравненно большим удовольствием ощутил бы под ногами кренящуюся от качки палубу, а не навощенный пол бальных зал. Как же надоели эти вечера, когда приходилось спасаться бегством от девиц на выданье, ошалело ищущих жениха! И еще он устал постоянно желать женщину, которую не мог назвать своей. Постепенно мысли его перекочевали к Белмору, и на душе стало удивительно спокойно. Именно тогда по иронии судьбы Мэттью увидел, как Джессика спускается с третьего этажа по веревке из простыней. Это зрелище так поразило и расстроило его, что умиротворенное состояние растаяло без следа.

Девушка оделась по-мужски, но этот наряд не мог замаскировать стройности и изящества сложения. На этот раз одежда ничем не напоминала рухлядь, в которой граф увидел Джессику в первый раз. На ней были темные панталоны, белая рубашка с кружевами и фрак — костюм процветающего молодого джентльмена. Поднимаясь с кресла, капитан спросил себя, откуда у Джессики такая одежда, и вполголоса выругался.

Дьявол и вся преисподняя! Расслабляться не стоило! Маленькая пройдоха еще навлечет на их головы позор!

Однако он и не пытался остановить беглянку. Наконец-то судьба давала ему шанс выяснить о ней кое-что интересное. Граф скрытно последовал за девушкой к наемному кебу, ожидавшему на углу. Джессика открыла дверь, несколько раз огляделась и поднялась внутрь. Мэттью окликнул свободный кеб и велел кучеру следовать за ней. У Беркли-сквер они чуть было не упустили беглянку, но на Пиккадилли заметили се экипаж и догнали снова.

В тот момент граф испытал облегчение, которое длилось, однако, очень недолго, до тех пор, пока кеб не повернул на Джермин-стрит и не остановился на этой улице, пользующейся дурной славой. Два «джентльмена», сложенные слишком хрупко для представителей мужского пола, вышли из него и целеустремленно направились к заведению, о котором ходило немало темных слухов. Называлось оно соответственно — «Падший ангел».

— Черт бы ее побрал! — прорычал Мэттью себе под нос. У него так колотилось сердце, что стучало в висках — то ли от тревоги за девушек, то ли от возмущения Джессикой, подвергающей себя такому риску, то ли от черных подозрений, закопошившихся в душе. Что ей нужно в заведении такого пошиба? Зачем они приехали сюда? «Падший ангел» не просто игорный дом совместно с дорогим борделем. Это притон для людей, которые получали наслаждение, причиняя другим боль. Чего, черт возьми, могла искать в таком месте Джессика? А се спутница? У них, конечно, назначена здесь встреча. Когда-то он уверил себя в невинности Джессики, но подобные ошибки случаются сплошь и рядом. Девушка могла вести себя с кажущейся невинностью, потому что не воспринимала обычную страсть, потому что ее возбуждало нечто более темное и жестокое!

Но, как ни ослеплен был Мэттью гневом, все же не мог до конца поверить в это. Причина скорее всего проще: Джессика пришла сюда потому, что в таком месте легче затеряться в толпе. Теперь-то он выяснит, что у нее на уме, но выяснит, должно быть, слишком поздно. С этой мыслью Мэттью спрыгнул с подножки кеба, яростно, до боли сжав челюсти.

Джессика содрогнулась, услышав звук закрывающейся входной двери. Он показался ей похожим на стук молотка судьи, объявляющего приговор, и по спине ее прошел озноб. В небольшом холле было почти совсем темно, лишь возле необъятной картины на стене чадили две масляные плошки. На холсте изображалась пышнотслая женщина с розовой кожей, как у молочного поросенка, и похожими на арбузы грудями, торчавшими вверх с призывно изогнувшегося торса. На ней не было ничего, кроме газового шарфа, сквозь который просвечивала интимная часть тела.

— Проклятие! — процедила Джессика сквозь зубы, бросив взгляд на картину. — И зачем только мы сюда пришли?

Гвсн, не такая высокая, посмотрела снизу вверх в лицо подруге: Джессика никогда не чертыхалась при ней.

— Мы останемся всего на несколько минут, как и договорились.