Украденная память

– Как почему? – снова растерялся Алик. – Почему люди расходятся? Разлюбили, устали друг от друга...

– Давно это произошло?

– Что? – Кудрявцев словно специально тянул время. – Расстались когда? Да с год...

– А деньги она все-таки забрала?

– Что? – Еще один быстрый взгляд. И лед в глазах. – Деньги?

– Вы же говорили, что она хотела взять свою долю.

– Ну да, почти... Совсем немного в товаре осталось.

– Понятно. Ну что же, спасибо за откровенность, если вспомните что-то новое, звоните. – Антон протянул хозяину свою визитку и направился к выходу.

– Послушайте, – хрипло начал Кудрявцев. Молчанов обернулся. – Вы же не думаете, что это я?

– Что вы – что? – усмехнулся Антон.

– Что я ее... убил, – выдохнул Алик.

– А с чего вы решили, что Викторию Свиридову убили?

– Да нет, я не решил... Я не знаю. Я просто хочу сказать, что мне Вика самому очень нужна. С работой у меня теперь проблемы. Ведь в Италию в основном она ездила. Язык знала, связи у нее там. Скидки хорошие, вещи качественные и недорогие. Ну, вы понимаете. Я без нее как без рук.

– Кофе-то будете пить? – Белокурая Алена приоткрыла дверь и просунула голову в образовавшуюся щель. На ее лице было написано, что она слышала весь разговор. От первого слова до последнего.

– Спасибо, но мне уже пора.

Выйдя из подъезда, Антон закурил. Затянулся жадно. «Благодаря пустоте превращения могут свершаться без конца...»

Глава 16

Ей снился странный и страшный сон. Она шла по бесконечному коридору, с обеих сторон которого располагались бесчисленные двери с красивыми золотистыми ручками в форме елочных шариков. Она бессмысленно дергала за все эти ручки, но двери были заперты. И шла дальше. Шла, шла, пока не поняла, что коридор начинает сужаться, а стены – сближаться, словно Сцилла с Харибдой. Значит, надо идти быстрее, чтобы успеть найти выход. Она почти бежала, но коридор становился все уже, а призрачного спасения в виде открывающейся двери – все не было. Наконец ей пришлось повернуться боком – пространство катастрофически уменьшалось. «Господи», – всхлипнула она и застряла, не имея возможности продвинуться вперед. Она чувствовала, как ее кости расплющиваются, дробятся под натиском холодных, равнодушных стен, и ничего не могла сделать. Красивые металлические ручки больно впивались в нежную кожу, поворачивались, накручивая и выдирая с корнем длинные волосы. Вот один из шариков вторгся ей в рот, достиг горла, перекрыв доступ воздуха. Она знала, что нужно нажать языком на маленькую кнопочку в самом центре шарика. Тогда дверь отворится. Просто нужно нажать на кнопку. Просто нужно...

Она проснулась от собственного крика. Горло саднило, ломило зубы. Сердце колотилось где-то в виске.

«Боже, – подумала Таня, – ведь это обычный ночной кошмар».

За окном висела идеально круглая луна. Казалось, она специально спустилась вниз, приблизилась вплотную к дому и приникла к окну, заслонив собой небо.

Раздался еле различимый щелчок, а вслед за ним едва ощутимое колебание воздуха. Таня вздрогнула. Что это? Звук явно шел со стороны коридора, но рассмотреть что-либо не представлялось возможным. Крошечный тамбур перед дверью был погружен в непроглядную тьму. Мертвенно-бледный лунный свет туда не доходил, он расползался по полу, а перед дверью спотыкался.

Таня протянула дрожащую руку и включила ночник. Ничего. Никого. Она встала и прошлась по палате, заглянула под кровать, в ванную... Стараясь производить как можно меньше шума, выскользнула из комнаты. И очутилась в душном, тесном холле, из которого вели четыре двери. Над одной из них мигала тусклая красная лампа, озаряя помещение зловещим светом. Таня на цыпочках обошла холл по периметру, поочередно прикладывая ухо к каждой из дверей. Везде было тихо, кроме последней, соседней с ее палатой. Оттуда доносились какие-то странные звуки: то ли стоны, то ли всхлипы. Таня отчего-то испугалась и предпочла поскорее вернуться к себе. «К себе?» – горько усмехнулась она и нырнула в кровать. Натянула одеяло до подбородка, свернулась клубком. И внезапно почувствовала озноб. «Так уже было, – осенило ее, – давно, когда я была подростком. Я вот так же лежала в постели, укрытая почти с головой, и мерзла».

– У меня тогда была... пневмония! – вдруг громко произнесла она. В вязкой ночной тишине звонкое «пневмония» прозвучало неожиданно громко. Как выстрел из пистолета без глушителя. – Черт! Я вспомнила! Вспомнила! – Таня даже подпрыгнула. – Я тяжело болела, чуть не умерла. Крупозное воспаление легких, вот как это называлось. Я потеряла тогда голос, полгода молчала. А рядом со мной все время была мама... Мама гладила меня по голове, поила вкусным чаем с лимоном... И кормила куриным бульоном.

Тогда, во время болезни, она переела этого самого куриного бульона и потом всю жизнь терпеть его не могла. И именно тогда у нее появился такой необычно низкий, хриплый тембр голоса. Таня заплакала.

– Неужели? – прошептала она. – Неужели память возвращается? – Сон как рукой сняло. Она выскользнула из постели и подошла к окну.