Украденная память

К тому же она выполнила все свои обязательства по отношению к той, «Другой»... Ей понадобилось всего лишь набрать телефонный номер для того, чтобы программа заработала. Так что и тут все складывалось как нельзя лучше.

Где-то впереди раздались визг тормозов, скрежет металла и протяжный сигнал клаксона. Движение тут же застопорилось. «Ну вот, авария», – с досадой констатировала Наталья, открыла дверцу и вылезла из машины. Метрах в пятидесяти от ее «БМВ» столкнулись две легковушки. Ерунда, слегка «поцеловались». Но одну из них от удара развернуло, и она перегородила и без того узкую трассу. Дроздовская моментально замерзла и быстрее вернулась в теплый салон. Да, она застряла тут надолго. Пока приедут гаишники, пока составят протокол...

Как это часто случалось в последнее время в минуты бездействия, измученное нервными стрессами подсознание услужливо выплюнуло картинки из прошлого. Из того далекого прошлого, которое Наталья безуспешно пыталась забыть. Стереть из памяти.

Перед глазами возник образ Крымова, человека, изменившего ее судьбу.

В день, когда Наталье исполнилось тринадцать лет, Крымов спел под гитару французскую песню «La vie commence a treize ans» (Жизнь начинается в тринадцать лет). Спустя несколько недель после празднования дня рождения он позвонил в дверь. Дело было утром, и родителей не было дома.

– Натали, – улыбнулся он, нежно глядя ей в глаза. Он всегда называл ее Натали, – теперь ты совсем взрослая барышня. И я, как старший товарищ, хочу научить тебя кое-чему. Только учти, это станет нашим с тобой секретом. Ты никому не должна о нем рассказывать. Даже папе. Поняла? Это будет наша тайна.

Наташа с радостью согласилась. Крымова она любила едва ли не больше, чем собственного отца. Доверяла ему полностью. Через полгода, когда «тайну» уже невозможно было скрывать, Наташа, рыдая, рассказала все матери.

Маленький орущий комок, дочь Крымова, она с первой минуты возненавидела всей душой. И честно пронесла ненависть через всю жизнь.

Если бы не Павлушина болезнь, к сегодняшнему дню она уже забыла бы о своей главной ошибке. Но пришлось вспомнить. Павлуше поставили страшный диагноз. Дроздовская знала, что единственный эффективный способ лечения – трансплантация в костный мозг соответствующих клеток от здорового человека. Хотя шансы на успех невелики. После трансплантации от донора, не являющегося близким родственником, выживает только тридцать один процент больных. Если же донор – брат или сестра, шансы увеличиваются до 85–90 процентов.

В одном научном журнале Дроздовская прочла статью о 6-летней американской девочке, умиравшей от редкой генетической болезни. Чтобы спасти жизнь дочери, родители произвели на свет еще одного ребенка. Врачи имплантировали в костный мозг девочки специально выращенные клетки, взятые из крови ее новорожденного брата. И она выжила! Выздоровела!

А ведь у Павлуши была уже готовая сестра. Молодая, здоровая. Но как заставить ее помочь? Наталья тогда не представляла. Решение проблемы, как всегда неординарное, выходящее за рамки общепринятой морали, предложила «Другая». Стереть из мозга Павлушиной сестры все воспоминания. И все... И можно делать с ней все, что угодно.

Блокировать человеческую память с помощью гипноза научил Наталью Аристарх Прах. Сам он виртуозно владел этим искусством и с удовольствием передал свои знания талантливой студентке.

Резкий автомобильный гудок вывел Наталью из задумчивости. Она обернулась и обнаружила, что пробка сдвинулась с места и соседние машины с трудом объезжают ее «БМВ».

Глава 41

На утренней летучке Молчанов получил нагоняй от начальства. За ненадлежащее исполнение своих прямых обязанностей. Ну что ж. Следовало признать, справедливый и заслуженный нагоняй.

Слишком уж глубоко он погрузился в историю, подброшенную приятелем, и совершенно забросил свою официальную работу. Вздохнув, он повернулся к металлическому шкафу, сунул руку и вытянул с полки стопку пухлых папок. Верхняя папка соскользнула, упала на пол. Веревочные тесемки развязались, исписанные листочки и фотографии разлетелись по комнате.

– Черт! – пробормотал Молчанов. Нагнулся, собрал несколько листков. Пошарил под письменным столом, выудил еще парочку. На всякий случай втиснул руку под тумбочку, стоявшую вплотную к столу. Зазор между полом и нижним ящиком был минимальным, пальцы еле помещались. Антон проявил чудеса эквилибристики и достал фотографию. Перевернул.

Со снимка улыбалась Вика Свиридова. Но какая-то странная... Какая-то не такая...

– Стоп! – одернул себя Молчанов и похолодел. Ладони вмиг стали влажными. Он снова внимательно вгляделся в изображение на снимке. – Это не Вика! – прошептал он севшим голосом. От открывшейся истины стало не по себе.

На фотографии была запечатлена Юлия Дроздовская...

Дроздовская и Свиридова были похожи, как близнецы. Те же длинные светлые волосы, те же оливковые глаза. Они запросто могли бы участвовать в конкурсе двойников.