Украденная семья (СИ)

— Столько лет я была очарована твоим внешним образом, глазами, губами. Сходила с ума от рук и жизнь готова была отдать. Но меня поймали на удочку, сначала Вадим, а вот сейчас ты. Я нужна вам, пока это выгодно и…

Не договариваю, Адам молниеносно затыкает мой рот, тяжело выдыхает, шумно. Задевает влажным порывом висок и щеку. Я не вижу Лютольфа, но понимаю, что он сердится от сказанных слов.

— Не сравнивай. Теперь все по-другому.

Я отворачиваюсь, чтобы попытаться освободиться от руки Адама. Он, не настаивая, сдвигает ладонь с моих губ, но я не успеваю вдохнуть, опомниться, как Лютольф накрывает своим поцелуем. Напористым и голодным. Так целуют настоящие мужчины, знающие себе цену.

Галстук, повязанный на глазах, окунает меня в полную темноту и сохраняет лишь голые ощущения, я не вижу Адама, но чувствую, как он нежно ласкает мои губы, поочередно не пропуская и миллиметра. Влажно очерчивает, втягивает, оставляет на языке частички своего вкуса. Приятного, свежего.

Сбито дышу через нос, никак не могу унять дрожь. Невероятное чувство, таинственное. Адам спускается к шее и дает мне возможность набрать кислорода. Ух, точно из проруби ледяной вынырнула. Сердце бешено стучит, заглушая остатки здравого разума.

— Только не забывай Адам, — слабо шепчу, — я не игрушка… сломалась — починил…

— Никогда не забуду.

С рыком и дикой потребностью отвечает, нетерпеливо ощупывая мои плечи. Замираю душой и телом, когда пальцы Адама захватывают края моего белья, искусно и медленно стягивают, вызывая по коже приятные токи наслаждения. Ажурная ткань скользит по телу, щекочет, задерживается на согнутых коленях, а после натягивается и с треском летит в сторону.

Я вздрагиваю, ощущая на себе голодный и внимательный взгляд Адама. Да, я не вижу мужчину, но все чувствую. Он смотрит, изучает, довольствуется своим превосходством ведь сегодняшняя ночь по его правилам. Лютольф будет управлять, делать со мной то, о чем другие и подумать стесняются. Я разрешаю Адаму дотрагиваться моих ног, касаться выше, растворяясь без остатка в его власти и порочных движениях.

До боли я напрягаю связанные руки, ощущая Адама слишком близко. Не сдерживаю стона, когда дыхание Лютольфа учащается, теплыми волнами окутывая мое лицо. Господи. Вспыхиваю, стыдливо краснею, слыша, как громко скрипит под нами кровать и пошатывается. Деревянные ножки стучат об паркет от ярых движений Адама.

— Все хорошо, Юль, здесь качественная шумоизоляция.

— Ты губишь меня, Адам.

— А может, наоборот? Это путь к твоему спокойствию?

— Сомневаюсь…

— Сомневаться будешь завтра… я хочу поцеловать тебя.

Наши губы снова сливаются в единый водоворот огня. Снимаю все моральные запреты, ведь не осталось места на теле, которое не приласкал бы Адам. Лютольф и сам возбужден словно зверь.

Теряю счет времени и чувствую, как шелковая простыня намокает от жара моего тела. Устаю, запыхаюсь. Шарф натирает мои запястья, наверное, будут кровоподтеки, от того насколько сильно дергаю изголовье кровати, но черт возьми я счастлива. По крайней мере, сейчас.

Содрогаюсь, кусаю губы, когда Адам останавливается. Молчу, он тоже. Понимаю, что после этой паузы будет что-то невероятное и до умопомрачения волшебное.

Впиваюсь ногтями себе в ладони, кричу. Под закрытыми повязкой глазами я все равно вижу яркие вспышки и… небо, искрящееся миллиардами драгоценных алмазов. Я чувствую себя хрупким мотыльком, которого нанизывают на острую булавку…

Адам присваивает меня себе долго. Твердо и мощно.

— Тебе нравится?

На глазах выступают слезы от блаженства, повелевающего тона Лютольфа. Адам будто высек мое тело заново, разнес душу в хлам, забрал все, что я могла испытывать и не оставил ничего, кроме удовольствия, своего сорванного хрипа, протяжного как волчий вой в лунную ночь. Неконтролируемых сжатий его рук на моей талии, крепких настолько что, кажется, я уже не принадлежу себе, а ему — вероломному похитителю и… оригиналу бывшего мужа.

Вслепую аккуратно убираю ногу с плеча Адама, все еще продолжая биться в экстазе. Я ничего даже тенью похожего на это не ощущала в браке с Вадимом.

Лютольф целует мою щиколотку а, после отстраняясь, валится рядом на кровать.

— Освободишь меня? — шевелю затекшими руками.

Адам сначала снимает галстук с глаз. Первые мгновенья щурюсь, замечаю хищный блеск во взгляде Лютольфа, будто он покорил вершину давно желанную и лакомую, как сочный стейк для огромного льва. Невольно осматриваю тело Адама, вижу капельки пота на его груди.

Смущенно улыбаюсь, прячу глаза под ресницами. Адам тянется к моим рукам, зубами послабляет узел, лично растирает и массирует запястья. Свернувшись клубком, укладываюсь подле, еще несмело дотрагиваюсь живота Адама.

— Пообещай, нет, поклянись, что не обидишь! Не отберешь у меня дочь…

Я говорю и, прижавшись к Адаму, слышу насколько ускорился его пульс. Ему не все равно, хотя внешне на Лютольфе по-прежнему хладнокровная маска.

— Почему я должен отнимать Алиску? Не в каменном веке живем.

— Потому что она!.. — от волнения подскакиваю, усаживаюсь, подогнув под себя коленки, — неважно…