Украденная субмарина. К-129

«…Κ сожалению, до сих пор неизвестны фамилии и имена Деех моряков, которые входили в экипаж К-129. Неизвестна точная цифра погибших. По одним данным, их было 78, по другим 105, по третьим — 129. Они ушли в дальний поход без оформления необходимых документов…» Заявление пресс-секретаря ВМф Веледеева, опубликованное в газете «Известия», доказывает, Что даже в 1994 г. высшее флотское командование России не представляло себе точного числа погибших подводников. Каким же образом, при естественной убыли причастных лиц, удалось восстановить списочный состав из 98 человек к 1999 г.?

Приводя в книге поименный список из 98 человек, с очень содержательными уточнениями об известных ему судьбах, Николай Мормуль в тоже время пишет — «с экипажем более 100 человек». Видимо, не желая осложнять и без того непростых отношений с флотскими верхами, которые уже однажды сломали ему жизнь, подведя под тюрьму, автор дает понять — он сомневается в достоверности официальных данных о числе жертв загадочной катастрофы. По крайней мере, одну неучтенную морскую «душу» Н. Мормуль назвал:

«Пичурин Александр Александрович, 1948 г. рождения, матрос, старший гидроакустик. Прибыл на К-129 учеником гидроакустика 1 февраля 1968 г. (еще до решения о неплановом выходе в океан — прим. авт.). Приказом командира дивизии В. Дыгало был переведен в 453 экипаж. Однако фактически в экипаж не передавался, и участвовал в подготовке подлодки к боевой службе. Перед выходом в море старший помощник командира капитан 2-го ранга Журавин о нахождении матроса Пичурина на борту субмарины при докладе командиру дивизии не сообщил, и поданный им раньше список не откорректировал».

Трудно представить, чтобы не нашли времени отпечатать две страницы для строевой части. Или это свидетельство перетасовок людей до последнего момента? Все стояли «на ушах»? Странно: за сутки у командира БЧ-5 («сердце корабля») есть длительное время находиться дома и, похоже, отмечать в кругу семьи и друзей день Советской армии — праздник «сапог»…

У Журавина уже никто не возьмет объяснительной. Но грубый служебный проступок старшего помощника с четырехлетним стажем, на выдвижении в командиры, согласитесь, выглядит странным и немотивированным. Едва ли у комдива со старпомом могли возникнуть трения из-за одного неквалифицированного матроса-ученика. Непонятно и другое: почему старший помощник через голову непосредственного начальника общается с прямым? И почему он — без подписи командира — подает первый вариант «судовой роли»? И, наконец, где этот «ранее поданный список»?

«Обращает на себя внимание тот факт, — делится возмущением Анатолий Штыров в записках «За кулисами операции «Дженнифер», — что на КП эскадры не оказалось списка экипажа подводной лодки К-129 (подписанного лично командиром и заверенного печатью корабля), о чем спохватились только 12 суток спустя, когда К-129 не вышла на связь. С военной точки зрения это не просто разгильдяйство, а преступление. Подчеркиваю: подводная лодка вышла не на прогулку, не на полигон боевой подготовки, а в боевой поход (!)».

Имелась в виду 15-я эскадра, ныне расформированная, командир контр-адмирал Я. Криворучко. Не у кого спрашивать.

Однако так ли вопиющ этот факт? Вспомним Л. Жильцова, его первый поход к Северному полюсу, и возвращение — в присутствии главы партии и государства.

«…Дело в том, что у нас на лодке был «заяц». На К-3 самый сложный участок — пятый, реакторный отсек. Из-за ответственности и высокой радиоактивности вахта в нем такая тяжелая, что вместо трех человек, полагавшихся по штату, мы всегда назначали четверых. Сверхсрочники в этом отсеке никогда не работали, и дополнительным человеком был техник-старшина срочной службы. В то время на каждой лодке при экипаже в сто человек всегда было еще человек тридцать учеников, которым предстояло служить на других лодках. Перед походом у нас стажировался очень толковый парень, Володя Резин. Незадолго до выхода в море ко мне подошел Тимофеев:'

— Давай возьмем его с собой!

Приказывать Резнику я не имел права, да и не хотел. Спросили мнение самого матроса, а у него глаза загорелись, он так мечтал пойти в плавание. Но вот проблема — приказано взять на борт лишь 125 человек: 104 — экипаж, 20 ученых и конструкторов и руководитель похода. Лишних мест нет. Но нет и лишних людей тоже, тем более в реакторном отсеке. А спрятать на лодке можно батальон. И я сказал Тимофееву:

— Пусть идет с нами, официально как бы его и нет на борту…

Хрущева рассказ нимало повеселил.

— Конечно, его надо наградить, — сказал Хрущев. — Боярин!

Это была привычная шутка: помощника первого секретаря ЦК КПСС звали Шуйский. Тот подошел.

— Боярин, немедленно дай телеграмму в Москву, пусть вышлют орден Красного Знамени!

Шуйский вышел, но уже через пять минут вернулся.

— Согласно представленному списку, старшина Резник награжден орденом Красного Знамени, и этот орден был ему только что вручен!