Украденное имя(Почему русины стали украинцами)

В начале XX ст. термин «хахол» в российской литературе и публицистике употреблялся повсеместно. Вот такой пример: «Хохломаны должны допустить, что или сходство двух наречий — велико- и малорусского — так близко, что оба они не что иное, как один и тот же язык, или что мало-русские драматурги думают по-русски и в уме переводят русскую мысль по-хохлацки»[998]. Тогдашняя российская художественная литература густо наполнилась типами полудебильных хахлов. Владимир Винниченко по этому поводу опубликовал протест. «Каждый раз, — жаловался Винниченко, — беря в руки российский рассказ о „хахлах“, как издавна принято в российской литературе обзывать украинцев, меня охватывает ощущение неловкости, стыда и боязни. Всегда и везде в российской литературе „хахол“ — немного глуповатый, чуточку хитрец, непременно ленивый, меланхолический и временами добродушный»[999]. Рассматривая украинские типы в российской дореволюционной литературе, Л. Жигмайло утверждает, что «российская беллетристика, отображая в своих произведениях типы украинцев или „хахлов“, которые случайно попали им в поле зрения, все еще не выходит за рамки этнографизма и дает нам или образ смешного „хахла“ простолюдина или интеллигента-украинофила непременно с „чубом“, в „вышитой сорочке“, который сплевывает сквозь зубы, старательно пьет „горилку“ и после каждого слова упоминает черта»[1000].

Но было бы несправедливым утверждать, что все подряд российские писатели насмехались над «хахлами». Лауреат Нобелевской премии 1933 года Иван Бунин, после поездки в Украину, дал «хахлам» другую оценку «Хохлы мне очень понравились с первого взгляда. Я сразу заметил резкую разницу, которая существует между мужиком великороссом и хохлом. Наши мужики — народ, по большей части, изможденный, в дырявых зипунах, в лаптях и онучах, с исхудалыми лицами и лохматыми главами. А хохлы производят отрадное впечатление: рослые, здоровые и крепкие, смотрят спокойно и ласково, одеты в чистую, новую одежду. И места за Курском начинаются тоже веселые: равнины полей уходят в такую даль, о которой жители средних и северных губерний даже понятия не имеют»[1001]. О знаменитой пьесе А. Чехова «Вишневый сад» И. Бунин сказал: «Где это были помещичьи сады, сплошь состоявшие из вишен? „Вишневый садик“ был только при хохлацких домах».

И в российской армии «хахлы» не были предметом насмешек. В армии «хахлы» были желательным элементом: послушные, неразвращенные, умные[1002]. К слову, «некоторые гвардейские полки составлялись почти исключительно из украинцев, как например, Волынский, Измайловский, Преображенский, Семеновский и прочие»[1003]. Когда в феврале 1917 г. в Петрограде вспыхнула демократическая революция, именно гвардейские украинские полки выступили как ударная сила против царизма. Винниченко спрашивал российских либералов: «Когда дело революции было на кончике гибели, разве не украинцы спасли ее, разве не украинские полки, не те именно волынцы и измайловцы»[1004].

Интересной является ироническая самооценка известного юмориста Антона Чехова, который писал: «А вот если бы я не был хохол, если бы я писал ежедневно хотя бы два часа в день, то у меня уже бы была собственная вилла. Но я хохол, я ленив»[1005].

На склоне XIX ст. крестьянство Приднепровья, в отличие от крестьянства Поднестровья и Закарпатья, потеряло свое национальное имя и приняло в качестве самоназвания частично термин «малоросс», а большей частью пренебрежительное российское клеймо души и тела — «хахол». Александр Довженко в сценарии фильма «Очарованная Десна» упоминает о разговоре, который он малым мальчонкой имел со своим отцом:

«— Папа!

— Что, сынок?

— Что там за люди плывут?

— То издалека, Орловские. Русские люди, из России плывут.

— А мы кто? Мы разве не русские?

— Нет, мы не русские.

— А которые же мы, отец? Кто мы?

— А кто там нас знает. Простые мы люди, сынок. Хахлы, те, что хлеб обрабатывают. Сказать бы, мужики мы…»[1006].

Е. Чикаленко, повествуя о том, как москали присвоили себе наше имя, пишет: «Попросту они, пользуясь силой, взяли себе наш паспорт, а нам дали новый с византийским названием — „малороссов“, или московским „хахлов“, потому что предки наши подбривали вихор и оставляли только чуб — („хохол“ по-московски)»[1007].