Украденное имя(Почему русины стали украинцами)

По подсчетам польского историка Генриха Ловмьянского, население русского государства в X ст. составляло почти 4500 тыс. лиц. Население тогдашней Германии — 3500 тыс., Польши — 1225 тыс. «Повесть временных лет» дает подробный перечень славянских и неславянских племен, которые проживали тогда в Киевском государстве. На западе, близ Карпат, проживали хорваты, над Бугом — волыняне (дулебы, бужане). Древляне, дреговичи разместились на правом берегу Днепра. Там же, на территории современной Киевщины, сидели знаменитейшие поляне, рядом над Десной — северяне. Над Днестром расположились жилища тиверцев, над Южным Бугом — уличей. Территория расселения перечисленных племен (а также их антропологические черты) совпадает с основной национальной территорией, а также, и это надо подчеркнуть, современными антропологическими типами украинского народа. Радимичи, полочане жили на левых притоках Днепра, а жилища вятичей доходили до Оки. Кривичи, центр которых был в Смоленске, доходили до верховьев Западной Двины, а новгородские словене жили возле озера Ильмень. «Анализ совокупности разных источников — летописных, археологических, лингвистических, антропологических — позволяет создать довольно выразительную картину этнической структуры Руси в период ее формирования. Та Русь, которая в IX ст. уверенными шагами вышла на арену мировой истории, возникла как объединение восьми больших „племенных союзов“ (поляне, северяне, древляне, дреговичи, радимичи, вятичи, кривичи, ильменские словене), каждый из которых, в свою очередь, состоял из нескольких (чаще всего из шести) меньших племенных групп»[112].

В состав Руси путем завоеваний были включены земли многих неславянских — финно-венгерских и литовских племен. Летопись подает их перечень: «А се суть инии язици, иже дань дають Руси: чюдь, меря, весь, мурома, черемись, морьдва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, норома, либь: си суть свой язык имуще, от колена Афетова, иже живут в странах полунощных»[113]. Литовские племена заселяли прибалтийские территории, а финно-угорские — всю северо-восточную территорию, в том числе междуречье Оки и Волги, то есть сердцевину современной России, где не проживало никакое летописное славянское племя. С описанной летописцем картины ясно вытекает, что «Киевское государство было политическим, а не этническим образованием, построенным на вассальной зависимости подчиненных Киеву племен и территорий»[114]. Такой взгляд в науке является общепризнанным. «Границы Русской земли указывают на то, что Русь была не племенным и не этническим, а политическим, государственным образованием»[115].

Тогдашнее понятие государства, государственной территории не совсем отвечает нашему современному пониманию. Огромная государственная территория Руси была проявлением ее могущества, но одновременно источником слабости. «Киевское государство, — пишет в историко-географическом исследовании А. Насонов, — была неустойчивым единством, объединяла территорию, разбросанную на широких пространствах Восточноевропейской равнины, освоенную частями. Внутри этой огромной территории оставались большие пространства, на которые фактически не распространялась государственная власть; на некоторые части она могла распространяться номинально или нерегулярно. Можно утверждать, что изначально Киевское государство состояло из территории старинной „Русской земли“ и территорий, разбросанных на обширном пространстве Восточноевропейской равнины»[116]. Повторяя Маркса, исследователи отмечали, что Киевское государство было «очень непрочным, клаптиковым объединением»[117]. Распорошенное на бескрайних пространствах разноэтническое население тяжело было удержать под одной властью. «Разные земли и племена проявляли свои средовые тенденции, желая жить самостоятельной жизнью. Единство государства удерживала династия»[118].

Характеризуя внутренний порядок русского государства, Михаил Грушевский подчеркнул: «Связь, которая связывала государство, даже в той примитивной форме, была очень слабой. Ее надо было освежать, восстанавливать — походами, сменой наместников и учебников, лишь бы государственное строение не отяжелело и не рассыпалось»[119]. Б. Греков на этом основании даже назвал Киевское государство «аляповатым (нескладным) государством»[120].