Украденное имя(Почему русины стали украинцами)

«Люди живут не только в объективном мире и не только в мире общественной деятельности, — утверждает знаменитый американский языковед Эдуард Сепир, — они в значительной мере находятся под влиянием того конкретного языка, который стал средством выражения для этого общества»[33]. И это также касается исторических понятий.

Нарочно путая древнейшие этнические названия украинского народа — «руский» и «руський» с русским (через два «с»)[34], российские великодержавные шовинисты зачисляют историю украинского народа, его культуру к своей, создавая видимость своего 1000-летнего существования и даже 1000-летнего крещения России, которой, как дальше увидим, даже по названию не существовало. Аналогичные попытки делали польские ассимиляторы, о чем также речь пойдет дальше. «Взгляды польских и московских ученых и публицистов совпадали между собой в одной формуле: нет никакой Украины, нет никаких украинцев, есть только Польша и Россия, только польская и российская нации»[35].

Словесный обман, сознательное смешение понятий и терминов издавна были любимым методом идеологов российского империализма.

Ярким примером такого смешения терминов и понятий являются вопросы изменения российского этнонима. С помощью изменения этнонима российские правительственные круги и ученые старались доказать, что княжеское государство Русь со столицей в Киеве было российским (московским) государством. Цель таких утверждений — доказать, что нет отдельных украинского и белорусского народов, а существует только один российский народ, а значит, украинский и белорусский языки — это лишь диалекты русского.

«Наука должна наконец освоиться с тем фактом, что очень много ее тезисов о старой Руси построено на более или менее удобном жонглировании словами „Русь“, „русский“»[36]. Наполненная мифологемами российская историография возникла и функционирует как неотъемлемая часть государственной имперской идеологии. Ядром российской историографии является концепция генеалогической непрерывности господствующего в Москве княжеского рода. На ее основании в XIX ст. возникли такие кабинетные, внеисторические термины, как «Киевская Русь», «Владимирская Русь», «Московская Русь», которые происходят от названий центров власти. В средневековье этих терминов не знали. «Понятие „Киевская Русь“ возникло в российской науке как элемент общих представлений об исторической судьбе России, — как необходимое звено в периодизации ее бытия. Статус термина как инструмента фактически забыт, и он (термин) незаметно превратился во что-то значительно большее, целиком самостоятельное, тем не менее, руководящее нашими представлениями»[37]. Когда официальную трехчленную формулу или «три кита»: православие, самодержавие, народность (на самом деле: цезаропапизм, деспотизм, шовинизм) — заменила доктрина марксизма-ленинизма, догмы т. н. «обычной схемы российской историографии» не только не потеряли силу, а набрали характера священного писания. Нельзя здесь, между прочим, не отметить чрезвычайно пикантный и выразительный факт, что написанная К. Марксом работа «Secret diplomatic history XVIII century» («Секретная дипломатия XVIII век»), в которой классик проанализировал российскую историю, никогда не распространялась и не переводилась в марксистской стране. Упоминание этой работы основоположника марксизма властью, которая называлась марксистской, было негласно запрещено. И это в государстве, где никакая историческая работа, никакая статья не могла появиться без ссылки на классиков марксизма. На самом деле идеология якобы марксизма маскировала российский великодержавный шовинизм. «Придя к власти, большевики, хотя и исповедовали веру в исторические закономерности и неизбежность краха любых империй, тем не менее сами решили вступить в поединок с историей, насильно воссоздали империю под новой вывеской и крышей, сделав в результате заложниками своего эксперимента много народов и наций, включая российский. То, что произошло в начале 1990-х гг. в СССР, можно рассматривать как реванш, взятый историей у революционно-интернациональной политической партии, и свидетельство того, что „обвал“ Российской империи 1917 г. был вовсе не случайным»[38].

Через школу, вузы и другие средства тотального контроля над идеологической жизнью общества имперская терминология прививалась целым поколениям россиян, украинцев и белорусов. Не лишнее здесь добавить, что в российских (советских) школах на территории Украины воспитывались граждане чужой государственности, а зачастую национальные оборотни. Это были не школы, а казармы янычар. История, которая изучалась в российских (советских) школах, была идеологической отравой. Она калечила украинские юношеские души, не давала им ни понимать, ни анализировать судьбу собственного народа. Драконовская цензура пристально следила за всеми публикациями, не допуская наименьшего отклонения от официальных терминов, — особенно это касается исторической терминологии периода Киевской Руси.