Украденное лицо

Это самая счастливая Луиза за всю ее жизнь.

Девять часов. Лавиния, Луиза, Гевин Маллени, отец Ромилос, Афина Мейденхед и множество других безымянных людей танцуют чарльстон прямо на сцене под люстрой размером с жирафа.

– А нам на сцену-то можно? – спрашивает Луиза, но Лавиния не слышит ее за грохотом музыки. Два воздушных гимнаста сплетаются телами, задевая хрустальные висюльки люстры, Афина сбросила свои перья, и между ее кожей и потом остальных нет ничего, кроме двух накладок на соски и покрова на причинное место в форме луны.

– Решительность Нового года! – ревет Лавиния. – Пусть все решится: мы осушим чашу до дна.

Платье у Лавинии съехало с плеча, показалась грудь. А ей все равно.

И тут две руки закрывают Луизе глаза. Кто-то целует ее в шею.

– Угадай, кто это? – шепчет она, дыша Луизе в ключицу.

Луиза резко оборачивается.

Девушка очень растеряна.

– Но…

– Мими? – Лавиния прекращает танцевать. Она не улыбается.

– Но-твое-платье. – Голос у девушки громкий, монотонный и неестественный, словно она произносит реплику из пьесы по школьной программе. – Я думала, – смеется она. Смех такой же неестественный и такой же громкий. – Ты-понимаешь? – На ее губах повисает отчаянная улыбка. – Она-взяла-твое-платье!

Никто не произносит ни слова.

– Извини-я-опоздала, – продолжает она. – Сеанс-очень-затянулся. А-потом-я-не-могла-найти-изящное-нижнее-белье.

И снова никакой реакции.

– Он-говорит-что-у-меня-невротическая-депрессия.

Оглушительно гремит музыка. Девушка наклоняется поближе. Она очень напряженно мигает.

– Я-сказала: Он-говорит-что-у-меня-невротическая-депрессия.

Ничего. Ни даже кивка.

– Знаешь-ее-даже-в-справочнике-нет.

Отец Ромилос виновато кивает в ее сторону, и это даже хуже, думает Луиза, чем если бы ее вообще никто не узнал.

Самое плохое то, что она по-прежнему улыбается.

Даже когда подходит к Лавинии. Даже когда Лавиния отшатывается от нее.

– Я по тебе скучала, – произносит она.

Девушка быстро бросается к Луизе.

– Это я, – говорит она. – Я.

– Что?

– Мими, – отвечает та, словно Луиза должна ее знать.

– А-а, – произносит Луиза.

Мими протягивает ей телефон. Обвивает руками шею Лавинии.

– Сфоткай нас!

Лавиния не улыбается.

Мими выхватывает у Луизы телефон. Быстро пролистывает фотографии.

– Мы прекрасно смотримся, – заявляет она. – Я их все выложу.

Теперь уже десять часов. Теперь светит полная луна.

– Пообещай мне кое-что, – говорит Лавиния. Они курят на крыше, они внутри живой изгороди, лабиринта или чего-то, заполненного розовыми кустами, которые еще цветут, несмотря на мороз. Луиза понятия не имеет, как они сюда попали.

– Я хочу как следует встретить 2015 год. Хочу, чтобы все было, как надо. Хочу, чтобы этот год выдался лучше прошедшего. – Она выдыхает дым. – Должен выдаться. (Здесь больше никого нет, ни Мими, ни Гевина, ни отца Ромилоса, ни Афины Мейденхед, но Луиза не помнит, что как-то с ними прощалась.)

– Конечно, – соглашается Луиза.

– Я хочу ночью почитать с тобой стихи.

Сначала Луиза решает, что Лавиния шутит. Но та сжала губы и не улыбается: такой серьезной Луиза ее еще не видела.

– Только не дай мне забыть, ладно?

– Ладно, – отзывается Луиза.

– Обещаешь?

– Да, – говорит Луиза. – Обещаю.

Луиза не может вспомнить ни одного стихотворения.

Лавиния достает из сумочки ручку. Пишет у себя на руках: БОЛЬШЕ ПОЭЗИИ!!! Буквы выходят вкривь и вкось. Еще пишет то же на руках у Луизы.

– Вот, – говорит Лавиния. – Теперь мы не забудем.

Они вместе глядят на город. На небе так много звезд, хоть Луиза и знает, что некоторые из них наверняка просто нью-йоркские огни.

– Эй, Луиза? – Лавиния выдыхает спиральки дыма.

– Да?

– А ты что загадала в Новый год?

Луиза много чего загадала: поменьше есть, похудеть, побольше зарабатывать, найти работу получше, написать рассказ, наконец-таки написать рассказ, написать, блин, рассказ и куда-нибудь его послать, если хватит сил, перестать читать «Мужененавистничество» в четыре часа ночи, когда не спится, хоть иногда почитать бумажную книгу, может, может, написать, блин, рассказ.

– Не знаю. (Стать менее занудной – добавим.)

– Да перестань – мне-то уж можно сказать!

Она говорит как будто от души. Говорит так, будто Луизе ничего не угрожает.

Луизе хочется ей верить.

– Да глупости одни, – отвечает Луиза.

– А вот и не глупости! Ставлю сотню, что не глупости.