Украденное сердце (СИ)

После того, как ушла Зарислава, волхв поднялся со скамьи, прошёл к столу, но Марибор не мог долго сосредоточить на нём взгляда. От трав голова всё ещё тонула в дурмане, и стены горницы плыли, а его самого клонило в сон. Смутно думал о том, почему Наволод, зная, что Марибор изменник, так позаботился о нём, да к тому же приютил под своей кровлей.

Закатав рукава, старец задумчиво перебирал плошки с мазями и порошками. Казалось, он забыл о Мариборе, но внезапно проговорил, не оборачиваясь:

— Теперь я знаю о том, что случилось с Ведицей и Творимиром…

Марибор вздыбился, как волк, разве что не оскалился. О чём зачинил Наволод речь, княжич не то, что говорить, даже и думать отказывался, особенно сейчас, когда он и так на грани пропасти. Вспоминать былое всегда было невмоготу — раздражало. Но в конце концов признал, что, как только кто-то говорил о матушке, он становился уязвимым.

— И что это меняет?

Наволод, помолчав, ответил:

— Ничего. Теперь Боги восстановят справедливость. Твою горечь можно понять… Но, ты спутался с врагом, позволил ему хозяйничать на нашей земле, дав свободу и волю учинять разбой, губить людей. Ты знал, где их пристанище, и молчал, позволяя бесчинствовать.

Отвернувшись, Марибор напряжённо сжал кулаки. Наволод прав и, видят Боги, Княжич ненавидит себя за то и презирает. Гнев Богов не минует его так или иначе, понесёт он наказание рано или поздно. Волхв больше не разговаривал с ним.

Марибор отгонял думы о предстоящем сходе. Мало хорошего ждало его впереди, но об этом он быстро позабыл, когда случайно опустил взгляд. Выглядел он весьма плохо, и уродливая рана, должно быть, изрядно напугала Зариславу. Как только травы Наволода выпустили его из мутного тумана, княжича опоясала невыносимая боль, она тянула жилы, вынуждая выворачиваться нутро, и ничего не оставалось делать, как стиснуть зубы да терпеть. А теперь же, после выпитого снадобья травницы, боль отступила, позволяя расслабиться мышцам и всему телу. При воспоминании о Зариславе в груди разлилась не меньшая тревога, и все мысли разом потяжелели, толкая в чёрную яму. В горле комом встала горечь.

Никогда он не чувствовал себя таким живым рядом с ней. Она, сжигая всё тёмное, проникая прозрачной свежей водой в кровь. Он сразу увидел, что было в ней не так.

Взгляд её вызрел, как плод — так бывает, когда девица становится женщиной, из быстротечного источника обращаясь в полноводную глубокую реку, зовущую и прохладную. Чужой запах въедался, перебивая тонкий нежный аромат сладкого нектара.

И когда Марибор, очнувшись от вязкой дремоты, увидел кричащие перемены в Зариславе, противоречивые чувства схлестнулись в нём от сознания того, что кто-то другой касался её. Не в силах был шевельнуться, видя, как отчаянно плескаются в глазах Зариславы страх и ожидание. А он смотрел перед собой невидящим от гнева взором и, казалось, целую вечность не мог справиться с собой.

«Значит, Анталак не солгал».

Марибор думал обо всём этом, неподвижно сидя на лавке всю оставшуюся ночь, пока на душе не стало чёрство. И когда горницу стал заливать прозрачный утренний свет, не ждал, что совесть вспыхнет в нём именно теперь. Долго же он ждал её да не думал, что удар придётся не ко времени.

Утро настало слишком быстро. Пару раз к Наволоду забегал Млад. Первый раз отрок принёс поднос с яствами, второй — от Данияра с поручением. И видно, настолько тайным, что рыжекудрый юнец просил Наволода переговорить наедине. Волхву пришлось выйти в сени. Марибор лишь слышал невнятный гул. А потом всё стихло.

Душистый пар поднимался от запечённой щуки, но от запаха еды его только воротило.

Марибору надоело торчать в чертоге волхва. Он, поскрежетав зубами, поднялся с опостылевшей постели. Вспыхнувшая было боль стихла мгновенно, будто напоследок дала о себе знать, так больше и не вернувшись. И теперь рана начала несносно зудеть.

Толстая корка отходила — верный знак заживления. Подивился столь скорому восстановлению. Надо же, ещё вчера он лежал пластом — утром уже стоит на ногах. Едва верилось в скорое исцеление. Обвыкнувшись, Марибор сначала жадно выпил целый ковш студёной воды. Утолив первую жажду, он зачерпнул ещё и испил, чувствуя, как с каждым глотком слабость покидает его, а тело наливается силой, возвращая былую мощь. Осушив до дна ковш, только потом вышел на порог.

Наволод, ясное дело, куда-то исчез вместе с Младом. Что ж, он подождёт на свежем воздухе.

Марибор осторожно, стараясь не тревожить рану, натянул прихваченную с сундука рубаху, что отрок принёс ему из терема, не подпоясываясь, спустился с порога на землю, чувствуя пятками тёплую твердь. Раньше и не замечал, что земля, пусть и плотная, но небывало воздушная, будто несёт его вперёд, а не он шагает. Такой лёгкости Марибор и не предвидел. От трав, или так влияет на него Зарислава, так глубоко проникнувшая в его существо, Марибор и не разобрался, решив, что и то, и другое.