Украденные ночи

— Да вы вся на нервах, мисси, — усмехнувшись, заметила она в ответ на вырвавшийся у меня возглас.

Но даже когда лампы осветили все углы комнаты, страх не ушел. Я думала о том, что если кто-то захочет причинить мне вред, я не смогу от него убежать.

День отъезда Селии стремительно приближался. Я в ужасе ожидала мгновения, когда, попрощавшись с ней, останусь совсем одна. Мне даже пришло в голову, что, возможно, мой тайный враг только и ожидает ее отъезда.

Селии предстояло уехать на следующий день. Все ее вещи были сложены, и она была полностью готова к отъезду. Мне было очень грустно… и более того… страшно. Она целый день занималась сборами. Мне показалось, что она меня избегает, потому что ее, как и меня, печалит грядущее расставание, а она терпеть не могла любых проявлений чувств.

Вошла Лейла и зажгла лампы.

— Моя сестра Анула спрашивать о вас, — сказала она. — Я говорить ей, вам не нравится сандаловое дерево. Она говорить, она делать для вас аромат, который вам понравится.

— Это очень мило.

— Моя сестра Анула очень умная. Она много всего делать… ароматы, чтобы дамы находить любовь… воду делать кожу красивой… напитки, чтобы лучше спать. И еще она видеть будущее!

— Какая одаренная леди!

С зажженными лампами я почувствовала себя значительно лучше.

Лейла ушла, и сразу после ее ухода раздался легкий стук в дверь. Я подпрыгнула от испуга, и мое сердце учащенно забилось.

— Кто там?! — пронзительно вскрикнула я.

Дверь отворилась, и вошла Селия. Улыбка сползла с ее лица, и она пристально вгляделась в мои перекошенные страхом черты.

— Что с тобой? — участливо спросила она.

— Ничего… А что?

— Мне показалось, у тебя испуганный вид.

— Да нет, все хорошо. Заходи, Селия, присаживайся.

— Как ты себя чувствуешь? — она продолжала ко мне присматриваться.

— Спасибо, хорошо.

— Мне кажется, заточение действует на тебя несколько угнетающе. Мне очень жаль, что я уезжаю. Лучше бы я не заказывала этот билет. Сегодня наш последний вечер вместе.

— Я буду скучать по тебе, Селия.

«Как я буду без нее жить?» — думала я. Она всегда была такой замечательной подругой. Она умела и подбодрить, и успокоить меня. У меня в голове крутилась одна и та же мысль: теперь я останусь одна.

Клинтон часто возвращался очень поздно. Это означало, что в доме, кроме меня и слуг, больше никого не будет. Слуги навсегда останутся для меня существами с другой планеты, а дом в последнее время и вовсе превратился в тюрьму. С отъездом Селии я стану совершенно беспомощна!

— Я буду думать о тебе. Ты должна написать мне, Сэйра, — говорила она. — Я пришлю тебе свой адрес, как только узнаю его сама. Как мне не хочется уезжать. Я не хочу оставлять тебя в таком состоянии. Но скоро ты опять сможешь ходить. Что говорит доктор?

— До сих пор он говорил обиняками. Конечно же, нога болит уже меньше. Хотя мне по-прежнему нельзя на нее наступать, и это просто выводит меня из себя.

— Но ведь Клития часто тебя навещает, верно?

— О да.

— Думаю, что теперь, когда я уеду, она станет приезжать еще чаще.

— Пожалуй.

С тех пор как я узнала правду об ожерелье, мои отношения с Клитией немного изменились. Я не могла забыть, как искусно она сыграла отчаяние, позволив мне поверить в то, что Ральфа действительно похитили. Теперь я знала, что Клития — превосходная актриса. Мне в голову пришла страшная мысль — если я умру, она и Сет унаследуют плантацию.

Я вспоминала слова Клинтона: «Клития на многое способна ради Сета».

— Мы не должны провести наш последний вечер вдвоем в таком унынии, — тем временем говорила Селия. — Ты скоро встанешь на ноги и опять будешь прежней Сэйрой. После поездки с Клинтоном ты заметно повеселела. Прежде я очень за тебя переживала. Милая моя Сэйра, тебе совершенно не о чем переживать. Ты очень счастливая женщина.

Ее глаза заблестели, а я вдруг подумала, что жизнь Селии, в сущности, очень грустная и одинокая. Она мало говорила о своем прошлом, но из того немногого, что она мне о себе рассказала, я поняла, как она была привязана к родителям. Интересно, сколько ей сейчас лет? Должно быть, что-то около сорока. Передо мной сидела одна из миллионов женщин, посвятивших свои лучшие годы уходу за родителями, а в зрелом возрасте оставшихся в одиночестве.

Она попросила позволить ей в последний раз взглянуть на ожерелье. Наверное, она тем самым хотела отвлечь меня от печальных мыслей и немного ободрить. Я извлекла ожерелье из футляра, который держала в верхнем ящике туалетного столика.

Она взяла ожерелье и пристально в него всмотрелась.