Украденный Христос

«Наши итальянские друзья, как и мы, спали. Они не могли сесть за руль и вывезти нас согласно уговору. Не могли провести через долину и горы до границы или к хижинам альпинистов. Мы с мамой и тетей Энеей бежали в одном белье к станции и спрятались в низком дровяном сарае. Той ночью наступила осень. В долине прошел ливень, стало промозгло и ветрено. Когда немцы стали нас искать, мы покинули наше укрытие и побежали через луг, а потом по железнодорожным путям. Рельсы были нашим единственным ориентиром посреди дикой пустоши.

Знай, что только любовь к тебе, сын мой, заставляет меня возвращаться к пережитому, поскольку я должен снова представить своих любимых женщин – испуганных, окоченевших, спотыкающихся. Еще раз вспомнить твою плачущую мать, беременную нашим первенцем; сестру, дрожащую от холода. Еще раз увидеть, как рельсы и камни ранят их ноги, а в глазах стоит ужас.

Чуть раньше немцы проезжали там на составе, обыскивали пути. Нам уже дважды удавалось уйти у них из-под носа.

Всего в паре километров от границы со Швейцарией железная дорога проходит по вершине небольшого холма, до и после которого со дна долины тянутся опоры эстакадного моста. Нам пришлось перебираться через эти две пропасти, поминутно думая о том, что вот-вот пойдет поезд и нам ничего не останется, кроме как прыгнуть и разбиться насмерть. Когда мы добрались до холма и нашли небольшую поляну, у твоей матери начались схватки. Твой брат преждевременно появился на свет, а у меня не было ничего, чтобы ему помочь.

Он прожил всего несколько секунд, хотя мне в борьбе за его жизнь они показались часами. Там же, под самым высоким деревом, мы его похоронили. Твоя мать так истекала кровью, что я всерьез испугался. Мне пришлось взять ее на руки и нести по второму мосту навстречу ледяному ветру, под шум горной реки, бегущей внизу по обломкам камней. Еле живые от холода, мы добрались до границы, где знакомый таможенник пропустил нас на ту сторону.

С той самой ночи и по нынешнюю пору мы не считаем себя евреями.

Умоляю, пойми меня правильно. То, что случилось в Италии, горячо любимой и любящей нас, могло повториться где угодно. Я больше не желал подвергать жену и будущих детей опасности, которую мы так "легко" преодолели.

Вот и все, что я хотел рассказать о наших тяготах в те времена. Благодаря доброте итальянцев, которые чтят семью и благородство и всей душой презирают навязываемые им правила, девяносто процентов итальянских евреев уцелели. Соседи укрыли их и помогли выжить. Тем не менее семь тысяч человек были отправлены в немецкие концлагеря. Большинство не вернулось оттуда. Еще несколько сотен погибли в самой Италии. Некоторых утопили в наших прекрасных озерах, включая то, что мы с твоей матерью так любили.

Надеюсь, ты читаешь эти строки, будучи стариком. С возрастом начинаешь лучше понимать такие вещи.

Если я был не прав, сохранив наше прошлое в тайне, пусть Господь милосердный покарает меня одного, а тебя, мой возлюбленный сын, твою мать и сестру благословит. Правда в том, что вас я люблю больше всякой религии, всякого бога, больше собственной жизни. Ради вас я готов принять кару небес и ничуть не жалею об этом».