Украденный ключ

Без пяти минут десять дверь номера открылась и из нее выскочили обеспокоенные супруги. Звук камера не записывала, но было понятно, что они зовут потерявшуюся девочку.

– Вот так, – тихо выдала Федорова, скрещивая на груди руки. – Ничего не понятно.

– Это вам ничего не понятно, – хмыкнул Карпатский. – А мне становится яснее. Мне нужны все записи со всех камер за последние сутки. И покажите комнату, из которой пропала девочка.

Федоровы, по всей видимости, решили полностью содействовать полиции. Вероятно, действительно не чувствовали за собой вины и были заинтересованы в скорейшем благополучном разрешении ситуации. Записи ему пообещали и в номер сразу повели. Федоров только ненадолго задержался рядом с пожилым мужчиной и что-то ему сказал. Тот нахмурился, кивнул и пошел к лифту. Вероятно, это все-таки не адвокат, а кто-то из постояльцев, но не из случайных, а своих. Карпатский сделал себе мысленную пометку потом уточнить.

Родители девочки на этот раз пошли вместе с ними. Как Карпатский и ожидал, их комната оказалась на первом этаже: он заподозрил это еще по коду, который светился на записи рядом с отметкой времени.

Здесь оказалось весьма уютно. Помещение выглядело просторным, несмотря на две кровати (двух- и одноместную), письменный стол и три прикроватные тумбочки. На столе стоял небольшой чайник и чашки, в деревянном ящичке лежали пакетики с чаем, растворимым кофе и сахаром. На стене висели телевизор с плоским экраном и зеркало. Карпатский машинально отметил, что зеркало висит прямо напротив одноместной кровати, где, очевидно, спала девочка. Ему вспомнилось, как много лет назад жена сокрушалась, что в маленькой спальне зеркало не повесить: куда ни приткни, в нем отражается спальное место. Почему-то это было плохо, но теперь он уже не помнил почему.

Бегло осмотрев санузел и заглянув в шкаф, Карпатский пересек комнату и подошел к окну. Конечно, никаких решеток – это он помнил еще по виду здания снаружи. Большая створка легко открылась, стоило только нажать на ручку.

– Вы открывали окно накануне? – поинтересовался он, осматривая подоконник и раму.

– Да, – признал отец. – Мы проветривали перед сном. Но потом все закрыли. И утром окно было закрыто.

– Закрыто на замок изнутри? Вы это точно помните?

– Определенно!

– Тогда вариант остается только один, – хмыкнул Карпатский и повернулся к родителям. Точнее, к отцу и мачехе пропавшего ребенка. – Ну, или два, но в один из них мне верить не хочется. Весь вопрос в том, чем вам помешала девочка? И что вы с ней сделали?

Пока говорил, он снова пересек комнату и почти вплотную подошел к мачехе, глядя ей прямо в глаза. Та побледнела, зрачки заметно расширились, женщина тяжело задышала и отрицательно замотала головой.

– Я ничего… ничего не делала! Я люблю Аню!

– Майор Карпатский, не слишком ли вы торопитесь с выводами? Опять? – холодно поинтересовался Федоров, успевший догнать их.

Отец девочки обнял жену за плечи, демонстрируя, что доверяет ей и не даст в обиду, и нервно заявил:

– Наташа здесь ни при чем! Вы не там ищете!

Карпатский вздохнул и покачал головой. Ну что за люди? Почему все считают себя умнее полиции?

– Давайте опираться не на эмоции, а на факты, – предложил он, выразительно посмотрев на каждого, кто ему возразил. – Дверь номера не открывалась с тех пор, как вся семья вернулась с прогулки, и до тех, как исчезновение ребенка было обнаружено. Вы мне сами только что это показали и все видели. Комната находится на первом этаже, окно легко открывается изнутри и, естественно, не открывается снаружи. Соответственно, забраться внутрь можно, только разбив стекло, но оно целое, а вот выбраться наружу – легче легкого. Под силу и ребенку, и женщине. И даже мужчине, не особо следящему за формой.

Карпатский скользнул многозначительным взглядом по отцу девочки, но он, кажется, не уловил намека. Вероятно, его мысли сейчас были заняты другим.

– Соответственно, остается не так много вариантов. Потому что, если бы девочка сбежала сама или ее выманил посторонний, окно не получилось бы закрыть. Соответственно, утром оно было бы приоткрыто, но нам уверенно заявили, что оно было закрыто изнутри. Стало быть, один из вас ночью открыл его и выбрался наружу вместе с Марианной, а вернулся уже без нее. Закрыл окно и лег в постель. Будь перед нами родные родители девочки, я бы в первую очередь подозревал вас.

Карпатский снова посмотрел на отца, и на этот раз заметил, как его щеки покрывают красные пятна – кажется, от злости.

– Потому что по статистике подавляющее большинство педофилов именно мужчины, живущие в браке или состоящие в постоянных отношениях. Но поскольку мы имеем дело с мачехой, – он перевел взгляд на женщину, – первое место в списке подозреваемых переходит к вам. Поэтому я повторяю свои вопросы. Чем вам помешала девочка? И что вы с ней сделали?