Укради меня (СИ)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сверху губы. Снизу руки, а по центру..

Мамочки!

Начинаю метаться по креслу, чтобы ЭТО, наконец, прекратилось. Хочу обернуться, и посмотреть. Может, я ненароком, нажала локтем на кнопку подогрева сидений. Иначе откуда же взяться этому жару между ног. Точно, у него контакт не исправен, и меня, всего — навсего, колотит током из под обшивки. Ну надо же, а еще хвастаются, что у немцев самые качественные авто.

— Умрр… ох… айи… — повизгиваю в его губы, когда разряды становятся совсем нестерпимыми. Как в припадке толкаюсь ему в каменную грудь своей. У меня даже соски натягиваются. Хорошо, что лифчик с паралоном, иначе еще большего позора мне не пережить.

— Кис? Что с тобой? Плохо? Напугал? — Саша встревожено сдвигается. Я, моргнув как вылупившийся совенок, силюсь разглядеть сквозь пелену, его выражение.

Стискиваю губы до белизны и онемения.

Остальная же часть алеет, ровняясь по цвету со всеми кровяными тельцами в организме. Они вдруг решили, разом переселится на мое лицо.

Ну что за напасть. Машину коротит. Ко всему прочему у меня аллергия от карамели. Или от мороженного, или все вместе. Диатез как у младенцев. Все тело щиплет так, что хочется скинуть платье и попросить Сашу — почесать. Грудь, живот. Особенно в одном весьма пикантном местечке. Я чуть не плачу, лихорадочно потряхиваясь.

Твою мышь! Надо же так опозориться.

Уже воображаю, как моя кожа покрывается жуткими волдырями. Я опухаю, приобретая синюшный оттенок, язык вываливается. Трогаю для убедительности щеки. Вроде в порядке.

Надо бежать, пока не заметил. Я больше никогда не пойду на свидание. Умру старой девой. Погрязну в бабуличьем запахе от своих пятнадцать кошек.

Сижу как примороженная, боюсь пошевелиться и спровоцировать обострение. Саша с беспокойством вглядывается в мои шальные глаза.

— Кис, ну прости. Завожусь от тебя как пацан. Нравишься ты мне очень.

Чтоб не взвыть, приходится сжать зубы. Я королева конфуза. Испортила такой вечер. А Саша настоящий. Он не книжный герой. Взял всю ответственность на себя. Стыд подлетает на новый уровень. Это как на аттракционе «боксер». Красная перчатка со всего маху хлещет по шкале и отправляет меня в нокаут.

— Я пойду, — шмыгаю носом и натянув подол пониже, выскальзываю из машины.

Я же темнота дремучая. Совсем не понимаю, как поступить. Шарахаюсь в сторону, почувствовав Сашины руки на своей талии.

— Лика, да подожди ты. Ну не хочешь, хрен с ними, с поцелуями. отложим до лучших времен, пока ты ко мне не привыкнешь, — от его слов становится нестерпимо больно. Дура тут одна — я. Зачем извиняется.

— Саш, мне домой пора. Завтра увидимся..я..я..ну не сейчас.

Саша хмурится и берет меня за руку. Молча, идем до подъезда. Открываю рот, чтобы как то сгладить глупую ситуацию. С поворота, сверкая мигалками, едет скорая. Ну как назло, прямиком к нашей парадной.

С другой стороны раздается страдальческий вопль Тети Зины.

— Лика, как хорошо, что ты здесь. Ну где шляешься? У меня там такое. Ой — ой — ой, — машет пакетом, придерживаясь рукой за сердце, — Ограбили, до инфаркта довели…ладно, деньги, а парик то им, зачем понадобился.

— Какие деньги? — недоуменно гляжу на растрепанную соседку.

— Да всю пенсию. Утром же принесли, вечером хватилась, а там триста рублей. Ой, ну что за люди.

— Теть Зин. У вас пенсия на карту приходит. Я замоталась и не успела снять. Вы же мне сами утром заносили.

Никак не отвыкнет. Так и ждет почтальона тринадцатого числа, каждый месяц, пока я не напомню.

— Да! — облегченно выкрикивает и сбрасывает багровый окрас, — Твою мышь! Лика, в могилу меня сведешь. Кошек не забывай кормить, а я в стационаре отлежусь.

— Не забуду.

— Женщина, это же скорая, а не такси.

— Вот и везите меня в четырнадцатую городскую. Шутка ли, с таким давлением, а вдруг я помру. На вашей совести будет.

Опешившие от такой наглости фельдшеры помогают ей забраться в карету. Императрица Зинаида, благосклонно подает руку, чтобы надеть манжет тонометра.

— Веселая тетка, — зачаровано останавливаюсь на Сашиной улыбке. Переполох, который устраивают бабочки внутри, заставляет также открыто засмеяться в ответ, — Зацеловал бы тебя сейчас, но воздержусь. Пугливая ты, Киса. Лаской тебя надо брать.

— Пожалуй, — бормочу, пребывая в состоянии транса от того, как красиво расплываются его губы.

Поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь к Сашиной щеке.

— Доча! А чего это, ты, папку с хахалем не знакомишь. А вы, молодой человек, чьим будете?

Не люблю материться, но тут в голове вспыхивает заковыристый трехэтажный эпитет Владленовича, когда он смотрит футбол.

— Александр Прокофьев, — отвечает сдержано.

— Евгений Владленович, стало быть — будущий тесть, — растирая потные пальцы-сосиски о мятые треники, подает для рукопожатия.

— Иди, проспись. И не лезь, куда не просят — строго рявкаю прибуханому вредителю.

— Цыц. Не видишь мужики разговаривают. Подумает еще, что я мало твоим воспитанием занимался и бросит.