Укради мое сердце (СИ)

— Не стоит делать из себя мученицу, я всего лишь хочу лечь спать с чистой совестью, а не думать о том, что оставил тебя ночью посреди улицы, — завожусь, потому что чувствую себя идиотом. Ей, кажется, совершенно не нужна моя забота, а ещё я не совсем понимаю, как вести себя с Никой после поцелуя.

Есть ли вероятность, что она настолько пьяна, что утром обо всем позабудет? Это было бы просто чудесно!

— Я тебя не просила помогать мне, — фыркает она, и я с силой сжимаю руль, сдерживая себя, чтобы не нагрубить.

В салоне автомобиля царит напряжение. Ощущение, что ещё немного — и все рванет к чертовой матери. Поэтому я безумно счастлив, когда наконец-то заезжаю в гараж и выхожу из машины.

— Нужно приложить что-то холодное, — кривлюсь, притронувшись к глазу.

Вероника растерянно оглядывается по сторонам, рассматривая плакаты на стенах, и несмело идёт за мной в дом.

Я выдыхаю, потому что ожидал истерики и сопротивления, но, наверное, она устала не меньше меня, поэтому смирилась и не пытается сбежать. Она неторопливо проходится по гостиной и, заметив в кресле Осириса, приближается к нему, чтобы почесать за ухом.

— Миленько тут у тебя.

— Я живу не один, поэтому не шуми, пожалуйста. Я сейчас вернусь. — Я делаю всего несколько шагов в направлении кухни и застываю на месте, уперевшись взглядом в темные глаза.

Арина. Маленькая ябеда.

В пижаме со слониками и с полным хаосом на голове. На прошлой неделе Арина решила сделать себе модную стрижку, и теперь у неё короткие волосы, которые вьются и торчат в разные стороны.

Она испуганно вертит головой, заинтересовано посматривая в сторону гостьи, а я понимаю, что она сейчас же побежит к Соне и Денису, чтобы рассказать о том, что: «Рома пришёл с девочкой, они будут играть вместе? Можно я тогда тоже приглашу к нам Сашку?»

У неё врожденное недержание информации. Она обязательно должна что-то кому-то рассказать, иначе это будет мучить ее весь день. В партизаны ее брать противопоказано, даже пытать не придётся.

— Чего не спишь? — спрашиваю строгим голосом, пытаясь придумать, что же ей пообещать в обмен на молчание. Я, вообще-то, под домашним арестом, а новый синяк под глазом не играет в мою пользу.

— Я… эмм… водички попить вышла.

— Ты ведь понимаешь, что все, что ты здесь увидела, — секрет?

— Сто баксов, — быстро сориентировалась малая, и я не сразу понял, о чем речь.

— Что?

— Сто баксов за молчание. — Слышу, как где-то сбоку прыснула от смеха Ника, но я и сам еле держусь, чтобы не засмеяться. Предпринимательская хватка у девочки что надо. — Папа всегда даёт мне сто баксов, чтобы я маме его секреты не рассказывала.

— Могу предложить тебе более выгодную сделку. Хеппи-Мил и любые две игрушки из Макдоналдса. — Выжидающе смотрю на неё, надеясь, что мое предложение покажется ей более щедрым. — Подумай хорошенько, прежде чем сделать выбор, потому что за сто долларов ты точно не сможешь купить столько всего в Маке, — и я не вру, там ведь только национальную валюту принимают.

— Четыре игрушки. И мороженое рожок.

— По рукам! А теперь беги к себе и никому ни слова, что видела меня здесь с Никой, ясно?

— Да! — Счастливая Арина быстро перебирает своими маленькими ножками, скрываясь в своей комнате, а я улыбаюсь и с любовью смотрю ей вслед.

— Боже, Соловьев, ты только что обдурил маленького ребёнка, — насмешливо говорит Ника, подходя ко мне сзади, и мне вдруг снова становится не по себе.

??????????????????????????— Она развела меня, так что никаких обид.

А сам мечтаю о том, чтобы поскорее свалить жить к себе на квартиру и делать все, что захочу. Еще несколько гонок, подзаработаю хорошенько, и можно будет открыть мастерскую для байков, просиживать штаны в офисе, как Денис с Соней, точно не для меня.

***

— Проходи. — Открываю перед ней дверь своей комнаты, слегка волнуясь. Ощущаю себя девственником, который впервые привел домой девчонку. И то, помнится, будучи девственником, я был смелее.

— Милая комнатка. — Вероника обходит мою берлогу, рассматривая фотографии на комоде, плакаты на стенах и несколько моделей парусников, которые я собрал еще в школе.

— Спасибо. — Растерянно смотрю по сторонам, не зная, что делать. Хотя нет, знаю.

Первым делом закрываю дверь на защелку, а то мало ли кому взбредет в голову зайти ко мне без стука рано утром. Потом иду к шкафу, достаю белую футболку и, понюхав ее, чтобы убедиться, что она не из той стопки одежды, которая должна отправиться в стирку, бросаю Ромашкиной.

Она ловко ловит ее и испуганно смотрит то на меня, то на белую тряпку в своей руке, то на огромную мягкую кровать.

— Там ванная, можешь принять душ и переодеться, — без лишнего стеснения стягиваю с себя одежду и заваливаюсь на кровать. — Что? — Замечаю ее округлившиеся глаза и не понимаю, в чем проблема. — Ну, если хочешь, можешь переодеться прямо здесь, я не против.

— Соловьев, я не собираюсь спать с тобой в одной постели. Если все это беспокойство и забота всего лишь для того, чтобы забраться ко мне в трусики, то боюсь тебя разочаровать, но со мной это не прокатит.