Укради мои слёзы... (СИ)

Если бы не знал, чем она занимается, мой интерес к ней уже в тот же день вылился бы в приглашение на романтическое свидание в ресторан, а также попытку продолжить вечер в моей или её постели.

Но то, что я знал, меняло всё.

Отношения с такой, как она — бессовестной и лживой шарлатанкой, наживающейся материально на чужом горе — для меня, однозначно и бесспорно, неприемлемы!

Это твёрдое правило, в котором не было, нет и не будет никогда исключений!

Как-бы эти самые «исключения» не выглядели, и чтобы я к ним не испытывал!

Я задумчиво смотрел на то, как Диана «лечит» мою сестру, и впервые задавался вопросом — почему с такими расценками и количеством клиентов, а их по сведениям Миши было довольно прилично, она не снимает более дорогой и приличный офис.

Нет никаких атрибутов, в виде хрустального шара, свечей и прочей лабуды, которая намекала бы на «профессионализм» хозяина кабинета.

Я ещё в первую нашу встречу с удивлением обратил внимание на убогость помещения.

Район, в котором находилась пятиэтажная хрущовка с пристройкой, расположен на самой окраине города, да и считался не совсем благополучным. Пристройка представляла собой помещение с коридором, в котором находились около восьми дверей. Следуя за сестрой к самой дальней, я читал таблички, которые там висели: парикмахерская, ремонт обуви и ремонт сотовых телефонов. Всё. На остальных отсутствовали какие-либо опознавательные признаки, включая кабинет Дианы. И не понятно, то ли они пустуют, то ли там принимают такие же особы, вроде этой целительницы.

Сам коридор тоже производил гнетущее впечатление. Длинный, еле освещенный двумя лампочками, стены которого не видели ремонт — да даже, похоже, обычной покраски — уже лет так тридцать.

И когда мы зашли в кабинет, поздоровались, и я уселся опять в угол комнаты на знакомый стул, вид которого вызывал серьёзные опасения о том, что он выдержит мои габариты и не развалится прямо подо мной. Мне кажется, я даже дышать старался через раз, чтобы не спровоцировать этот предмет столярного производства.

Вернулся к своим думам, которые занимали меня сейчас.

Если предположить, что Диана тратит все деньги на себя — тоже ни черта не сходится. На лице минимум косметики: чуть подведены глаза, тушь и блеск для губ, даже не помада. Одежда — видно, что не сильно дорогая, купленная, скорее всего, даже не в магазинах, а на каком-нибудь рынке.

Вот и интересно — куда же тогда тратит эта женщина деньги, полученные в довольно большом количестве от доверчивых дураков?!

Надеясь на то, что в папке, которую мне дал начальник безопасности на Диану, и которую я взял с собой, найдется ответ — открыл и стал читать.

Итак, что мы имеем на неё: тридцать один год, не замужем и никогда не была, окончила торгово-экономический колледж, получила там корочки бухгалтера, работала в трех фирмах по своей специальности, в двадцать пять лет уволилась и с тех пор больше никуда не трудоустраивалась. Видимо, последние пять лет живет на то, что получает за своё лечение.

Что дальше?..

А вот это уже интересно. Живет со своим сводным пятнадцатилетним братом, которому приходится опекуном, и который, судя по прочитанным данным, является инвалидом с рождения. Многие медицинские термины из сведений про брата даже не знал, но чем он болен было немного понятно — что-то с позвоночником и передвигается парень на коляске.

Пытаясь найти сведения про их родителей, я стал перелистывать бумаги в поисках нужной информации. Её оказалось немного: общая между Дианой и братом мать, местожительства которой было не известно, про отцов вообще никаких сведений.

Переваривая в голове прочитанные данные, я закрыл папку и посмотрел на женщин.

Та всё еще «лечила» мою сестру. Как и в прошлый раз, сестра стояла возле Дианы, оголив живот, а та, в свою очередь, закрыв глаза, прижимала руку к телу сестры. И это длилось уже минут пятнадцать.

Зашибись лечение!

Хотелось хмыкнуть презрительно — так, чтобы Диана услышала, но не мог.

Марина еще в машине по пути сюда строгим голосом предупредила, что позволь я хоть какой-то отрицательный жест в сторону Дианы, и уж тем более слов, то это последний раз, когда она меня берет с собой. И вообще — на меня она сильно обидится и не будет мне прощения до скончания веков.

Вот и приходилось сидеть тихо, как мышка. А из слов — с моей стороны были произнесено сухим и официальным тоном только «Здравствуйте», когда мы зашли в кабинет.

Прошло ещё минут десять, прежде чем Диана открыла глаза и убрала руку. Когда сестра поправила одежду и отошла, она откинулась на спинку стула со словами:

— Марина, жду вас теперь в четверг в это же время.

Я нахмурился, когда увидел лицо Дианы. Пристальным взглядом подмечал, что на её висках и лбу выступила испарина, а бледность лица, которой не было ещё пять минут назад, видна просто невооруженным взглядом.

Я постарался задушить в зародыше волнение и тревогу, которые появились в этот момент. Странные чувства, которые я не должен испытывать к ней. Словно она человек, который мне небезразличен, и о котором хочется позаботится, когда тому плохо.